Ги Бретон - Наполеон и Мария-Луиза

— Если он укажет в своем дневнике длину моего члена, то это будет интересное чтение!..

Мадам Бертран догадывалась, что смерть императора близка, и множество раз просила разрешения навестить его. В ответ Наполеон, утомленным жестом указывая на следы рвоты, испещрявшие его простыни, отвечал только:

— Сейчас для этого неподходящий момент!

Наконец, 1 мая он согласился на встречу с мадам Бертран. Увидев приближающуюся к его постели женщину, любовником которой он уже не мог стать, император встрепенулся, и глаза его вспыхнули странным огнем.

У Маршана мы находим следующее описание происшедшей затем сцены.

7 мая в 11 часов графиня Бертран была проведена прямо к постели императора. Он предложил графине сесть, расспросил, что нового, поинтересовался ее здоровьем, а затем сказал:

— Что ж, сударыня! Вы тоже были больны, а теперь вот чувствуете себя хорошо. Ваша болезнь оказалась известной, а моя нет, и я умираю. Как поживают ваши дети? Нужно было вам привести с собой Гортензию.

— Сир, — ответила графиня, — все они чувствуют себя хорошо. Ваше величество всегда проявляли к ним столько доброты и осыпали столь многими благодеяниями, что дети стали к этому привыкать, так что испытывают недостаток в общении с вами и каждый день приходят ко мне спросить о здоровье вашего величества.

— Я знаю, Маршан говорил мне об этом. Благодарю!

Император задержал ее еще на несколько минут и сказал на прощание, что хочет увидеть ее еще раз. Графиня удалилась, не желая его долее утомлять. Она больше не сдерживала своего волнения; из глаз ее полились слезы. Я проводил ее в сад, и там, рыдая, она сказала мне:

— Как изменился император за то время, что я его не видела! Как тягостно видеть это исхудавшее лицо и длинную бороду! Император был жесток ко мне, отказываясь принять. Я так рада возвращению его дружбы, но я была бы много счастливее, если бы он позволил мне ухаживать за ним».

Все последующие дни мадам Бертран провела у изголовья Наполеона. Эти два человека, которые могли бы стать любовниками — и каждый в свою очередь надеялся на это, — сблизились в последний миг жизни одного из них, и бесконечно трогательно было их примирение. 4 мая умирающий оправился от забытья и увидел склонившуюся над ним в слезах Фанни. Сначала он, казалось, не узнал ее, затем слабо улыбнулся и прошептал:

— Мадам Бертран… о!..

Произнеся эти слова, Наполеон ступил на дорогу, неотвратимо ведущую к смерти.

Маршал Бертран минута за минутой записал вею агонию императора. Ниже мы приводим отрывок из этого необыкновенного документа.

«5 мая. — С полуночи до часу ночи непрекращающаяся икота, которая становится все сильнее и сильнее.

От 1 часу до 3 часов — пил все чаще и чаще; сначала он приподнимал руку, а затем стал отворачивать голову — знак, что больше пить не хочет.

В 3 часа — икота довольно сильная. Стонет, причем кажется, что стоны идут откуда-то издалека.

От 3 часов до половины пятого — редкая икота, глухие стоны, затем жалобные вздохи. Зевает. По всей видимости, сильно страдает. Произнес несколько слов, которые нельзя было разобрать, среди них «Кто отступает», и совершенно отчетливо: «Во главе армии».

От половины пятого до 5 часов — большая слабость, стонет. Врач посадил его немного повыше, подложив подушку. Наполеон более не открывает глаз. Кажется слабее, чем был накануне. Практически это уже труп.

Его жилет покрыт красными пятнами плевков — Наполеон слишком слаб, чтобы сплюнуть дальше.

Раздвинули занавеси, открыли окна в бильярдной комнате.

На протяжении всей ночи — меньше икоты, но больше жалобных вздохов, более или менее глубоких, иногда настолько громких, что они будили дремавших в соседней комнате генерала Монтолона, гофмаршала, Виньяли, Али.

От 5 часов до 6 часов утра — дышал с некоторым облегчением, что отнесли за счет более приподнятого положения тела.

В 6 часов врач (Антоммарки) пальцем постучал по животу Наполеона; раздался звук, подобный звуку барабана. Живот, казалось, был вздутым и уже безжизненным.

Врач предупредил, что близится печальная развязка. Послали за гофмаршалом и за мадам Бертран.

От 6 часов до 6 с четвертью — икота, жалобные стоны. От 6 часов с четвертью до половины седьмого — почти полное спокойствие, дыхание — легкое. В течение этого получаса голова императора была слегка повернута в левую сторону, раскрытые глаза смотрели на жилет графа Бертрана, но на самом деле это было вызвано скорее положением головы, чем действительным. интересом.