Ги Бретон: Когда любовь была «санкюлотом»

Перед смертью Людовик XVI захотел обратиться к своему народу. Но барабанная дробь заглушила его голос. Человека, командовавшего солдатами и помешавшего королю, звали Луи де Бофроше. Он был незаконным сыном Людовика XV и мадемуазель Морфи…

Он стал ее последним любовником.

Жозеф Детур. Революция в Лувесьение, 1882.

Эмиль Габори. Женщины во время бури.

Фамилия Шаретт переводится на русский язык как «тележка». — Прим. пер.

Забавно-зловещая игра слов: «анфер» по-французски — ад. — Прим. пер.

Анри д'Альмера. Любовь под замком.

Так в то время звали госпожу Ролан

Мисс Уилкок. Госпожа Ролан — идол жирондистов.

Маленький принц был легкой добычей для Эбера. Четырьмя годами раньше королева писала о сыне: «Мой мальчик очень легко повторяет то, что слышит; очень часто, совершенно не желая лгать, он говорит то, что подсказывает ему воображение. Это самый большой его недостаток…» (Письмо госпоже де Турзель.)

На девизе была печать с летящим голубем и словами: «Все ведет меня к тебе».

Последний знак судьбы: Аксель умер, 20 июня 1810 года, в девятнадцатую годовщину вареннского побега…

Среди толпы зрителей ходили торговцы, разносившие вафли, конфеты и освежающие напитки.

В действительности же он был отлучен от сана еще в 1789 году…

В якобинской партии было полно шпионов, часто они брали фальшивые французские имена, а иногда даже не скрывали своего происхождения, как баронесса Элдерс или апостол рода человеческого Анахарзис Клутц. Энергичные, связанные со всеми видными депутатами Конвента, эти агенты международного масонства были одним из главных элементов большинства революционных движений.

Ж. Ленотр. Конспиратор-роялист времен террора: барон де Батц, 1904.

Республиканский календарь очень насмешил эмиграцию. Однажды вечером русский офицер, возвращавшийся из Парижа в Санкт-Петербург, был принят в замке Шенбрунлуст. Он продемонстрировал творение Фабра д'Эглантина всем обитателям замка. Друзья принца очень смеялись, читая названия месяцев: нивоз, плювьоз и т. д., и названия дней недели. Но больше всего изумили эмигрантов имена, придуманные Фабром взамен имен католических снятых, упоминаемых в грегорианском календаре. Влюбленный в природу, депутат-поэт придумал для каждого дня вместо имен Жан-Пьер, Поль, Николя и Адриен названия «Пырей», «Корова», «Ревень», «Огурец», «Одуванчик», «Тачка», «Мотыга», «Свинья» и т. д.

Возбужденная чтением, госпожа де Бальби хотела сохранить у себя этот забавный календарик, но русский офицер, вежливо извинившись, сказал, что должен представить его императрице Екатерине.

Фаворитка обратилась к графу Прованскому:

— Вы знаете, чего бы мне очень хотелось?

— Да, дорогая?..

— Получить копию этого календаря.

— Но ведь наш гость завтра уезжает…

— Мне кажется, что вам вполне хватят ночи, чтобы доказать мне свою любовь, выполнив мой каприз…

И его светлость провел всю ночь, переписывая своей рукой республиканский календарь…

Через несколько дней она напишет: «Перо отказывается описывать все те ужасы и непристойности, которые позволил себе этот человек…»

Позже он стал называться Бург-Эгалите (то есть город Равенство).

Пьер Гевдо. Частная жизнь господина де Шаретта.

По свидетельству Габори, она была его осведомительницей.

Траур в то время сопровождался сложными и строгими обрядами. Братья Гонкур дают следующее описание этого обряда в своем труде «Женщина в XVIII веке»:

«Когда муж умирает, картины, зеркала, нарядная мебель, все безделушки завешиваются мягкой тканью. В комнате жены лепнину потолка прикрывают черным газом. Только в конце века обычай стал менее суровым, и стены вдовьей комнаты были не черными, а серыми в течение года после смерти мужа. Вдовы должны были носить маленькую черную вуалетку даже к самым парадным туалетам. Вдовы, не вышедшие еще раз замуж, запираются дома и не принимают никого. Допускаются только визиты соболезнующих родственников. Обычай велит, чтобы вдова некоторое время вообще не появлялась на улице. Скромность одежды не позволяет ей гулять нигде, кроме аллеи Вдов (сейчас это авеню Монтеня), только там она осмеливается показываться, после кончины супруга».