Леонид Платов - Архипелаг Исчезающих Островов (Повести о Ветлугине - 1)

- Ну?

- О последней ссоре твоего дядюшки с Петром Ариановичем. Помнишь, дядюшка крикнул: "Скорей Весьегонск..."

А! Я понял! "Скорей Весьегонск с места сойдет, чем ты свои острова найдешь!" - в запальчивости крикнул дядюшка.

Да, что-то в этом роде. Либо "острова найдешь", либо "в острова твои поверю" - точно не припомню. В общем, это было нечто вроде провинциального заклятья.

Он подыскивал сравнение покрепче, подобное известному "когда рак свистнет", но пооригинальнее, что-нибудь совершенно очевидное, разумеющееся само собой, ясное любому дураку. И такое сравнение нашлось: "Скорей Весьегонск с места сойдет!"

Но ведь Весьегонск сошел с места! То, что раньше казалось неподвижно-устойчивым, незыблемо-прочным, неожиданно пришло в движение. Город, простоявший много лет в низине у реки, кряхтя, вскарабкался на гору. Море заколыхалось там, где недавно чернели приземистые избенки. А острова в Восточно-Сибирском море все еще не были найдены! Андрей прав...

Всю ночь прошагал мой друг взад и вперед по нашей узкой, длинной комнате. И курил, курил без передыху. В минуты большого душевного волнения закуривал козью ножку: по его словам, это помогало ему думать, навевало бодрящие фронтовые ассоциации.

Ступать Андрей старался на носки. Зная, что я при свете не могу заснуть, с неуклюжей заботливостью загородил абажур газетами, оставив только конусообразный луч, падавший на стол.

- Ни к чему это, Андрей! Все равно не заснуть мне!

Я со вздохом поднялся и тоже принялся ходить взад и вперед по комнате.

- Как два голодных тигра в клетке!

- Союшкина бы еще сюда, в эту клетку...

- Была бы сцена кормления голодных тигров!

Андрей остановился посреди комнаты:

- Нет, серьезно. Встреча с дядюшкой как-то прояснила для меня Союшкина. Ведь они похожи, ты не согласен?

- Похожи? В чем?

- Не наружностью, само собой. Даже не характерами. А что-то общее все-таки есть. Подлость, что ли?.. - Но извини, тебе неприятно про дядюшку...

Я устало махнул рукой:

- Валяй, ничего. Ты прав, конечно. Их объединяет с Союшкиным, по-моему, Весьегонск. Понимаешь, тот, старый Весьегонск, город среди болот! Он ведь очень цепкий.

Андрей, заинтересованный, остановился посреди комнаты.

- Хочешь сказать, что хоть и подняли город высоко, на пятнадцать метров над уровнем моря, а до сих пор еще кое-кто копошится у его подножия в болоте?

- Вроде того. Только Федор Матвеич помельче и весь как на ладони: сначала в этом чесучовом пиджачке нараспашку, потом бритенький, тихенький, в застегнутой до горла толстовочке. Союшкина, конечно, потрудней разгадать. Он-то ведь не просто службист - новейший титулярный советник.

- Да, титулярный советник! - с ожесточением сказал Андрей. - Самый что ни на есть титулярный! Человек двадцатого числа! Ему все равно, кому служить и что делать, лишь бы двадцатого числа жалованье выдавали.

Я кивнул.

- И кроме того, он нахал, но тихий, - продолжал Андрей. - Всюду проникает, как бурав - с легким поскрипыванием, почти бесшумно. Так и в географическую науку проник.

- Но почему именно в науку?

- Выгодно.

- Вот-вот. Оклады высокие. За звание платят. Жизнь строго размеренна и обеспечивает долголетие. А Союшкин, несомненно, очень заботится о своем долголетии.

- Ну, а талант?

- Какой талант? При чем здесь талант? Союшкин же не ученый, он притворяется ученым. Он лишь служащий по научной части. Или, иначе, состоящий при науке. Да, вот именно: "при"! Что-то вроде, знаешь, антрепренера, распорядителя или администратора, только не в театре, а в научно-исследовательском институте.

- И, по-твоему, он понимает, что бездарен?

- Догадывается. Вероятнее всего, догадывается. Очень трудно скрыть от себя такие вещи. От других-то проще.

- Ну и как отнесся к этому открытию?

- Обозлился на всех! От сознания полной своей бездарности он еще подлее стал, еще ухватистее. Жить хочет, понимаешь? И по возможности лучше, со всеми удобствами! Потому и к днищу корабля присосался...

Андрей быстрыми шагами прошелся по комнате.

- Подумай, как он затормозил ход корабля! Не впутайся он в спор, экспедицию, я уверен, давно бы разрешили.

Раздеваясь, мой друг продолжал бормотать:

- Титулярные советники! Зубрилы! Моллюски чертовы!..

Я-то понимал, что дело не только в моллюсках. Странным образом все перемешалось, спуталось в один клубок: и затянувшийся спор с Союшкиным, и неожиданная встреча с бывшим остряком, который когда-то травил Петра Ариановича, и вдобавок, конечно, неласковый прием, оказанный Лизой. Неужели она догадывалась о том, что Андрей любит ее, и отстраняла его, уклоняясь от объяснений?