Александр Помогайбо - Псевдоисторик Суворов и загадки Второй мировой войны

Хороший совет. Еще один прекрасный совет мудрому Сталину.

О, мы помним, что Польша просила. Так просила! Так слезно умоляла Сталина!

О чем? Чтобы он не посылал на ее территорию Красную Армию!..

Переговоры 1939 года СССР с военными делегациями Франции и Англии зашли в тупик именно потому, что Польша отказалась пустить на свою территорию красноармейские части. Поляки поверили обещаниям французов и англичан, что через 15 дней после нападения на: Польшу те нанесут по Германии удар.

Поляки держались куда больше 15 дней. Англичане и французы им на помощь так и не пришли. Все это время поляки СССР ни о чем не просили.

17 сентября, убедившись, что англичане и французы предали Польшу, Сталин сам ввел свои части в Западную Белоруссию и Западную Украину.

Сделал это он, конечно, зря. Надо было 1 сентября «бросить в Польшу пять миллионов добровольцев». А потом сделать «все, что Польша попросит», то есть вывести эти пять миллионов добровольцев обратно. Логично?

Вполне. Если мы направляем пять миллионов добровольцев в Польшу, то когда-нибудь их оттуда надо выводить? Вот сразу и выведем, как только Польша попросит.

А тем временем начнем бомбить Берлин. Чтобы гибли женщины и дети. Чтобы немецкий народ запел: «Не смеют крылья черные над родиной летать». Чтобы ринулись, кипя праведным гневом, пять миллионов немецких добровольцев на тех, кто бомбит их дома и убивает их детей.

В США было полно немцев и австрийцев, и с родственниками в Третьем рейхе. Эх, бросились бы и они! Снесли бы Белый дом по дороге. Разобрали бы его по кирпичику… И началось бы…

Суворов-Резун всегда хорошие советы дает. Ну не прекрасный ли совет — ввязаться в войну? Это — то, что СССР и надо было тогда.

Читая первые строки книги Суворова-Резуна, я сначала думал, что Сталин готовил удар по Германии. Да нет, не Сталин хотел войны — это Резун хотел! Да еще какой! По тысяче бомбардировщиков на Берлин — каждый день! Ради Польши, которая видит Красную Армию в гробу, в белых тапочках и конфедератке. И вообще била Красную Армию в 1920-м.

Перед войной советник польского посольства в Англии А Яжджевский уверял временного поверенного в делах Германии в Англии Т. Кордта: «… Германия… может быть уверена в том, что Польша никогда не позволит вступить на свою территорию ни одному солдату Советской России, будь то военнослужащие сухопутных войск или военно-воздушных сил».

Временный поверенный Германии писал 18 апреля 1939 года в Берлин: «Тем самым положен конец всем домыслам, в которых утверждалось о предоставлении аэродромов в качестве базы для военно-воздушной операции Советской России против Германии. То же самое относится и к Румынии. По словам г. Яжджевского, хорошо известно, что авиация Советской России не обладает достаточным радиусом действия, чтобы с баз, расположенных на территории Советской России, атаковать Германию. Польша тем самым вновь доказывает, что она является европейским барьером против большевизма» (СССР в борьбе за мир накануне Второй мировой войны. С. 338).

«Барьер для борьбы против большевизма…» За то, что Польша стала барьером, немцами будет убит каждый шестой поляк.

Но что вспоминать — вернемся к Суворову-Резуну.

«На 22 июня, — пишет он, — советская стратегическая авиация в своем составе больше армий не имела. Осталось только пять корпусов и три отдельных дивизии. Основное их вооружение — ДБ-ЗФ. Это великолепный бомбардировщик, но это не стратегический бомбардировщик».

Не стратегический…

Это страшно.

Это ужасно, что вместо самолетов ТБ-7 с сорока 100-килограммовыми бомбами на Берлин пришлось посылать самолеты ДБ-ЗФ с пятнадцатью 100-килограммовыми.

Когда на Берлин падали 15 бомб, Гитлер — руку козырьком — пристально глядел в небо, пересчитывая их, а потом успокоительно говорил: «В бункер не спускаемся. Эти самолеты не стратегические. У них не по 40 бомб, как было вчера, а только по 15».

Раньше, до Суворова-Резуна, мы блуждали во мгле, думая, что в войне с Германией американские четырехмоторные «стратегические» самолеты были менее эффективны, чем русские «нестратегические» двухмоторные Ил-4, которые, однако, спускались низко и наносили точные удары по военным объектам.

Такие ошибочные выводы мы делали и из немецких писем вроде следующего письма на фронт Анны Ренинг своему мужу от 17 июля 1941 года:

«Дорогой мой Эрнст! Война с Россией уже стоит нам многих сотен тысяч убитых. Мрачные мысли не оставляют меня. Последнее время к нам ночью прилетают бомбардировщики. Всем говорят, что бомбили англичане, но нам точно известно, что в эту ночь нас бомбили русские. Они мстят за Москву. Берлин от разрывов бомб сотрясается… И вообще скажу тебе: с тех пор, как появились над нашими головами русские, ты не можешь себе представить, как нам стало скверно. Родные Вилли Фюрстенберга служили на артиллерийском заводе. Завода больше не существует! Ах, Эрнст, когда русские бомбы падали на заводы Симменса, мне казалось, все проваливается сквозь землю. Зачем вы, Эрнст, связались с русскими? Неужели нельзя было найти что-либо поспокойнее? Я знаю, Эрнст, ты скажешь мне, что это не мое дело… Но знай, мой дорогой, что здесь, возле этих проклятых военных заводов, жить невозможно. Все мы находимся словно в аду. Пишу я серьезно и открыто, ибo мне теперь все безразлично… Прощай! Всего хорошего. Твоя Анна». Эх, не знала Анна Ренинг, что Сталин истребил стратегическую авиацию! Не мог ей объяснить Суворов-Резун: была у Сталина стратегическая авиация, а он ее изничтожил. Зарубил бомбардировщики. Чтобы напасть на Европу!