Александр Помогайбо - Псевдоисторик Суворов и загадки Второй мировой войны

Собственно, наступательным духом пропитан весь устав немецкой армии. Именно наступательная доктрина немецких уставов позволила немцам столь легко разбить французов, чьи уставы были нацелены на позиционную войну.

Л. Рендулич излагал историю немецкого устава следующим образом:

«С точки зрения боевого опыта Первая мировая война представляет для нас особый интерес. Вскоре после этой войны германское командование издало устав «Управление боем взаимодействующих родов войск». В нем сознательно отвергалась большая часть опыта минувшей войны и выдвигалось крайнее требование — любой ценой вести наступательные действия. В его основу были положены принципы, существовавшие до 1914 года и в начале войны практически осуществлявшиеся как на Западе, как и на Востоке. Несколько лет спустя он был заменен уставом «Вождение войск», в котором слишком крайние требования прежнего устава хотя и были несколько смягчены, но все же сохраняли ярко выраженный наступательный дух.

Некоторые офицеры, несмотря на то что они обучались в духе этого устава, продолжали придерживаться старых взглядов, основанных на опыте Первой мировой войны, что, однако, никакого влияния на их практическую деятельность в начале Второй мировой войны не оказало. Как и другие офицеры, они действовали в духе вермахта. Дальновидные авторы уставов понимали, что опыт Первой мировой войны не может служить прочной основой для принятия серьезного решения в новой войне. Вторая мировая война подтвердила правильность основных положений устава. В этом же духе были выдержаны уставы и наставления первой сухопутной армии Австрии.

Иначе обстояли дела у французов. В их уставах на первый план выдвигался принцип безопасности. Методичность и схематичность преобладали также в наступательных идеях и напоминали о способах прорыва позиционной обороны. Видимо, этим и объясняется то, что в 1940 году французы не ожидали высокоактивных наступательных действий немцев…» (Рендулич Л. Управление войсками. М., 1974. С. 141).

А у Бунича Красная Армия повергает в трепет бедную, слабую Германию.

«Панические рапорты разведки по поводу сосредоточения соединений Красной Армии на восточных границах Германии и ее потенциальных сателлитов в Восточной Европе, (запятая стоит здесь у Бунича. — А.П.) встревожили Гитлера, и он здраво рассудил, что из двух зол надо ликвидировать наибольшее».

Не хотел Гитлер нападать, да у Кремля были «потенциальные сателлиты», они угрожающе сконцентрировали силы на границе Германии. Панически напугали немецкую разведку. Встревожили Гитлера. Разбередили его душу.

А как Гитлер не хотел войны! Приглашал нашего Молотова поговорить о мире…

С отцовской нежностью рисует Бунич берлинского миролюбца:

«С какой-то смущенной улыбкой Гитлер вышел из-за стола и пошел навстречу вошедшим, по привычке подняв руку в партийном приветствии. Поздоровавшись с каждым, Гитлер сказал, что рад приветствовать советскую делегацию, осведомился о здоровье Сталина и жестом хозяина предложил расположиться в мягких креслах вокруг круглого стола».

Смущающийся, застенчивый, робкий Гитлер, тревожно спрашивающий о здоровье «батюшки»-Сталина и заботливо усаживающий дорогих советских гостей в мягкие кресла…

И что же он встречает в ответ? Злобные вопросы советской делегации: почему немецкие войска появились в Финляндии и Румынии, на границе СССР? Ах, как грубо это, как бестактно. Какие хамы этил)ус-ские! Так грубить деликатным, смущающимся немцам!

А деликатные немцы уже разрабатывают план нападения на СССР и делят его территорию. Но вслух вождь немцев тактично говорит совсем другое:

«Российская империя может развиваться без малейшего ущерба германским интересам.

Постоянно кивающий головой Молотов при последних словах Гитлера, нарушая протокол, заметил, что все сказанное фюрером совершенно верно.

Смущенно улыбнувшись на это замечание Молотова, Гитлер продолжал: если обе страны придут к пониманию этого факта, они смогут наладить взаимовыгодное сотрудничество и избавить себя от осложнений, трений и беспокойств».

Читая эти строки, я чувствую, как мне начинают нравиться этот симпатяга Гитлер с его миролюбием.

И Гесс тоже хороший, улыбчивый и застенчивый парень.

«Заулыбался и Гесс, когда его спросили, может ли он подтвердить сведения советской разведки о том, что он, Гесс, мастерски играет на аккордеоне. Появился и аккордеон. Гесс смущенно взял его в руки и, будучи, как и Геринг, летчиком-ветераном Первой мировой войны, заиграл печальную мелодию, известную каждому немецкому солдату: «Иххаттеайне камераде…»