Александр Помогайбо - Псевдоисторик Суворов и загадки Второй мировой войны

На правом фланге Киевского особого военного округа строился в то время укрепленный район. Сооружения уже возвели, но еще не было оборудования. Имелись и части, предназначенные для укрепленного района. Взяв на себя инициативу, я сообщил командарму-5 генерал-майору танковых войск М. И. Потапову, что пришлю своего помощника с приказом провести опытное учение по занятию укрепленного района частями армии, с тем, чтобы после учения 5-я армия осталась в укрепленном районе. В других местах оборонительные работы были еще не завершены. Ответственным за строительство укрепрайонов был Б. М. Шапошников, и я решил дополнительно переговорить с ним в Москве».

На этом страница 202 книги Мерецкова кончается.

Теперь посмотрим, как цитирует Мерецкова Суворов-Резун. Вот образчик его тонкого обращения с источником:

«Товарищ Маршал Советского Союза, вам слово: «Я лично провел длительное наблюдение с передовых пограничных постов».

Читая это, наивный читатель подумает, что Мерецков, готовясь к войне, высматривал цели для огня и атак.

Но там, где Суворов-Резун поставил точку, у Мерецкова на самом деле стоит запятая, а дальше идет предложение «и убедился, что германские офицеры вели себя чрезвычайно активно». К границе Мерецков отправился потому, что ему сообщили о концентрации немецких войск на границе. На странице 202 об этом сказано совершенно определенно. Но Суворов-Резун это место пропустил, представив дело так, как будто слова Мерецкова относятся к 1940 году, к его — ну прямо мифической — рекогносцировке границы.

К слову, если предложение обрывают, не ставя отточия, это уже подлог, подтасовка фактов.

Подобное цитирование — с обрывом строки — применяет только Суворов-Резун, и применяет очень часто.

Далее в книге Суворов-Резун цитирует страницу 203 воспоминаний Мерецкова:

«Затем я объехал пограничные части».

Это предложение не оборвано — но весьма хитро вырвано из контекста. У Мерецкова:

«Затем я объехал пограничные части. Все они были начеку, и почти везде я слышал, что на той стороне неблагополучно». Суворов-Резун:

«Мерецков вместе с командующим Юго-Западным фронтом генерал-полковником М. П. Кирпоносом проверяют рекогносцировку на всем участке Киевского особого военного округа».

Читатель взволнован: оказывается, уже в 1940 году был создан Юго-Западный фронт. Так Сталин готовил удар!

Но К. А. Мерецков про «Юго-Западный фронт» ничего не пишет: такого фронта тогда не существовало. Мерецков инспектировал КОВО (ставший позднее Юго-Западным фронтом) в конце мая 1941 года. Инспекция осуществлялась с целью проверить состояние войск перед явно готовившимся немцами нападением. Мерецков писал: «Здесь были допущены ошибки. Почти вся зенитная и противотанковая артиллерия переформировывались одновременно, поэтому противотанковая артиллерийская бригада утратила свою боевую готовность. Чтобы командный состав армии убедился в этом, я провел с ним военную игру. Как я и ожидал, в ходе игры обнаружилось, что «танки» противника могут действовать почти беспрепятственно. На разборе я подчеркнул серьезность допущенного промаха».

А Суворов-Резун цитирует Мерецкова дальше: «Из Киева я отправился в Одессу, где встретился с начальником штаба округа генерал-майором М. В. Захаровым… я вместе с ним поехал к румынскому кордону. Смотрим с ним на ту сторону, а оттуда на нас смотрит группа военных».

Здесь Суворов-Резун тоже поработал ножницами, чтобы исказить смысл, как ему хочется. Из приведенного отрывка можно заключить, что Мерецков готовил нападение. Однако полный отрывок такого заключения не дает:

«Это было уже в начале войны. А тогда, накануне нее, из Киева я отправился в Одессу, где встретился с начальником штаба округа генерал-майором М. В. Захаровым. Выслушав его подробный доклад, из которого явствовало, что и здесь на границе наблюдается тревожная картина, я вместе с ним поехал к румынскому кордону. Смотрим мы на ту сторону, а оттуда на нас смотрит группа военных. Оказывается, это были немецкие офицеры».

Мерецков ясно пишет, какой была его причина появления у границы. «На границе наблюдается тревожная картина». Это Суворов-Резун, конечно, убрал. Направившись к границе, Мерецков убедился в «тревожности картины»: с противоположного берега смотрели немецкие офицеры, которым в Румынии ну никак не следовало быть.

Но вот нашему закройщику надоедает работать ножницами, и он начинает просто врать: