Александр Помогайбо - Псевдоисторик Суворов и загадки Второй мировой войны

Никакой стратегической обороны! Только жесткая оборона на линии укрепрайонов, а затем, после мобилизации, переход в контрнаступление.

План не сработал в основном по политическим мотивам. У границы из-за боязни Сталина «спровоцировать» Гитлера не было даже достаточного числа войск прикрытия.

«Лишь 12 июня 1941 г. нарком обороны с разрешения Сталина приказал военным советам приграничных округов начать выдвижение войск из глубинных районов ближе к государственной границе… Согласно этим директивам, до начала войны во всех приграничных округах в новых районах успели сосредоточиться лишь 4 дивизии, а 38 дивизий война застала в движении» (там же. С. 97).

В районе наступления немецкой группы армий «Юг» находились в приграничной 50-км полосе 9 дивизий в ОдВО и 16 дивизий в КОВО. В районе наступления немецкой группы армий «Центр» находилось 15 приграничных советских дивизий, а группы «Север» — 8 дивизий (См.: Мельтюхов М. И. Упущенный шанс Сталина. С. 479–481).

Таким образом, все давно описано в книгах.

Возможно, «военный историк» Суворов их просто не читал…

Глава 24 называется «Про третий стратегический эшелон». В ней Суворов-Резун утверждает, что третий эшелон вторжения Сталина в Европу составляли войска НКВД.

Откуда этих войск НКВД набрали столь много — для целого эшелона? Суворов-Резун считает — из пограничников. Пограничники якобы перед войной были отведены в тыл, а их места заняли кадровые войска.

Выглядело это ужасно:

«Удивительны особенности слуха советского капитана-разведчика: плачь выселяемой румынской деревни с той стороны пограничной реки он услышал, а с нашей вроде и плача нет. А между тем советские пограничные войска с 13-го по 20-е июня провели операцию по насильственному выселению людей из приграничной полосы от Белого до Черного моря. Немцы выселяли население в полосе в 20 км, наши — 100. Немцы в основном население перемещали. Наши перемещали и истребляли».

Читать это просто жутко. Суворов-Резун утверждает, что «наши» (наверное английские) пограничники в 1941-м истребляли людей в 100-километровой пограничной зоне.

Но проверять я этого не буду. Пусть англичане проверяют.

«Завершив насильственную репатриацию людских масс, доблестные пограничники не просто сняли минные и проволочные заграждения на советских границах (об этом — в «Ледоколе»), но и сами ушли с границы. Свидетельство генерала Свиридова — только один пример. Таких свидетельств каждый желающий может найти в достаточных количествах как в мемуарах советских генералов, так и в германских архивах».

Ну что ж, я — как раз желающий.

Посмотрим, действительно ли пограничники и местные жители 22 июня были в глубоком тылу?

Были!..

Не врет Суворов-Резун…

Это есть в книге Чугунова:

«Уже целую неделю шла война. Застава лейтенанта Лопатина продолжала сражаться в глубоком вражеском тылу (курсив мой. — А. П). В ночь на 29 июня он провел разведку и обнаружил, что есть хорошо замаскированный запасной проход через вражеские заслоны. Его решили использовать для вывода раненых, женщин и детей. Это задание успешно выполнил старшина заставы Клещенко. Лопатин с 20 уцелевшими бойцами остался в подвале. Устроив подкоп, немцы подорвали не сдавшийся бастион» (Ч у г у н о в А. И. Граница сражается. С. 94).

Итак, были в тылу и пограничники, и мирное население. Во вражеском, но это же детали…

Мирного населения, как известно, оказалось в глубоком тылу очень много. И его действительно расстреливали.

«Многие женщины и дети во время боев находились рядом с бойцами и командирами, им пришлось пережить гибель мужей и отцов, ужасы фашистского плена, издевательства гитлеровской солдатни, мстившей за мужество и стойкость воинов-чекистов.

… Спустя долгие годы дочь младшего политрука В. И. Киселева, которой было пять лет, вспоминала: «Помню, как на минуту забежал отец, когда бомбили самолеты и половины дома уже не было. Он был ранен в правую руку и в левой держал пистолет. Так я его и запомнила. Он поцеловал меня и маму и бросился по лестнице со второго этажа. Больше мы его не видели.

Потом хозяйничали немцы, солдаты потрошили наши чемоданы. Двое суток мы просидели в ванной комнате, потом нас и несколько оставшихся в живых семей вывели во двор. Построили и, прочитав что-то, отделили одних в одну, других в другую сторону. Большую группу женщин вместе с детьми расстреляли. Остальных поместили в сараи — там было много людей. Мама говорила, что жизнь ей и мне спасло то, что при регистрации брака с отцом она оставила свою девичью фамилию. Затем был концлагерь. Что мы пережили — трудно себе представить» (там же. С. 23–24).