Александр Помогайбо - Псевдоисторик Суворов и загадки Второй мировой войны

Дело в том, что дивизионная, корпусная и зенитная артиллерия в начале 1941 года еще не проходила боевых стрельб и не была подготовлена для решения боевых задач. Поэтому командующие округами приняли решение направить часть артиллерии на полигоны для испытаний».

Но насчет того, что Г. К. Жуков был «великий» и «непобедимый», я согласен.

В главе 17 — «О перманентной мобилизации» Суворов-Резун делает очередные открытия. От них я уже немного устал — но продолжим.

«5 каждой советской квартире коммунистическая власть бесплатно установила большой черный репродуктор — тарелку, а на каждой улице серебристый колокольчик. Однажды эти репродукторы должны были на всю страну прокричать мобилизацию — День «М».

Коммунистическая власть н е устанавливала репродукторов-тарелок в каждой семье. Моя мать, которой в 1941 году было уже семь лет, хорошо помнит, что речь Сталина в связи с нападением на СССР она слушала у соседей. Ей запомнились встревоженные лица тех, кто собрался вокруг репродуктора.

Суворов-Резун:

«Каждый советский резервист в своих документах имел «мобилизационный листок» ярко-красного цвета, на котором стояла большая черная буква «М» и предписание, в каком часу и где быть в день, когда мобилизация будет объявлена».

Ух, как грозно!

А теперь почитаем, что говорил в августе 1939 года на англо-франко-советских переговорах глава французской делегации генерал Думенк:

«Недавно во Франции издан закон, по которому все рабочие объявляются мобилизованными и получают мобилизационные карточки наравне с солдатами. По этому же закону правительству дано право мобилизовать необходимое количество рабочих для военных заводов» (СССР в борьбе за мир накануне Второй мировой войны. С. 553).

В главе 2 °Cуворов — Резун живописует, как маниакально Сталин вооружался:,

«А Сталин давил персонально. Был у него такой прием: своей рукой писал от имени директоров и наркомов письменное обязательство и давал им на подпись… Не подпишешь — снимут с должности с соответствующими последствиями, если подпишешь и не выполнишь… Генерал-полковник А. И. Шахурин в те времена был Наркомом авиационной промышленности. Предшественник Шахурина — М. Каганович — был снят и застрелился, не дожидаясь последствий снятия. Шахурин занял пост Кагановича, и вот он обедает у Сталина. Январь 1941 года. Сталинский обед — это очень поздний ужин. Слуги накрыли стол, поставили все блюда и больше не входят. Разговор деловой. О выпуске самолетов. Графики выпуска самолетов утверждены. Шахурин знает, что авиационная промышленность выпустит запланированное количество новейших самолетов. Поэтому спокоен. Но Сталину мало того, что запланировано к выпуску и им же самим утверждено. Нужно больше. И тогда:

«Сталин, взяв лист бумаги, начал писать: «Обязательство (заголовок подчеркнул). Мы, Шахурин, Дементьев, Воронин, Баландин, Кузнецов, Хруничев (мои заместители), настоящим обязуемся довести ежедневный выпуск новых боевых самолетов в июне 1941 года до 50 самолетов в сутки». «Можете, — говорит, — подписать такой документ?» «Вы написали не одну мою фамилию, — отвечаю, — и это правильно, у нас работает большой коллектив. Разрешите обсудить и завтра дать ответ?» «Хорошо», — сказал Сталин. Обязательство было взято нами и выполнено. Сталин ежедневно занимался нашей работой, и ни один срыв в графике не проходил мимо него» (Вопросы истории. 1974. № 2. С. 95)».

Вот так обличает Суворов-Резун Сталина.

Замучил Сталин бедного Шахурина с наращиванием выпуска самолетов! Шахурин не хотел дополнительной головной боли, но Сталин алкал войны и заставлял делать расписки. Если не выполнишь расписки — убью…

Жуть!

Хотел Сталин напасть на Европу…

Теперь почитаем самого Шахурина.

А он пишет:

«Однако нас не оставляло чувство тревоги. Все ли мы делаем? Укладываемся ли мы в сроки, которые нам отведены? Не окажемся ли «безоружными» к началу войны? Как-то в октябре или ноябре 1940 года, когда мы переходили из кремлевского кабинета Сталина в его квартиру, я, поотстав от других, сказал Сталину, что наступило какое-то очень тревожное время для авиапромышленности. Прекращен выпуск старых самолетов. А вот удастся ли к нужному моменту наладить производство новых в достаточном количестве, трудно сказать. Это меня очень беспокоит. Успеем ли?

Без долгого раздумья, очень уверенно Сталин сказал:

— Успеем!

Это единственное слово «успеем» очень запало мне в память. И этот короткий разговор меня очень приободрил» (Шахурин А. И. Крылья победы. С. 96).