Александр Помогайбо - Псевдоисторик Суворов и загадки Второй мировой войны

Дальние бомбардировщики предназначены, разумеется, для выполнения иных задач… Когда я запросил прикрытие, генерал И. И. Копец категорически заявил:

— Истребителями прикрыть не можем!..» (Скрипко Н. С. По целям ближним и дальним. С. 53–54).

Ни разведки, ни данных, ни истребителей прикрытия — ничего.

Подобное лаконичное распоряжение он выдал 22 июня 1941 года и командующему тыловой истребительной дивизией.

«Уже давно рассвело, когда раздался звонок из штаба авиации округа. Это было — по памяти — между пятью и шестью часами утра. Звонил командующий авиацией округа.

— Нас бомбят. С Черныхом и Ганичевым связи нет.

Это было первое сообщение о начале войны, которое я услышал. Копец говорил ровным голосом, и мне казалось, что он говорит слишком неторопливо. Я молчал.

— Прикрой двумя полками Минск. Одним — Барановичи. Еще од ним — Пуховичи.

Это был приказ. Я ответил как полагается, когда приказ понят и принят. Вопросов не задавал. Копец помолчал, хотя мне казалось, что он должен сказать еще что-то. Но он произнес только одно слово: «Действуй»…

В первую половину дня, кроме того, о чем мне сказал утром по телефону командующий авиацией округа И. И. Копец, я никаких других сведений о ходе боевых действий не имел, хотя связь с Минском работала нормально» (Захаров Г. Н. Истребители вступают в бой // Знание — сила. 1982. № 7).

Заметим — только с Минском. «В результате диверсионной деятельности с 23 часов 21 июня вся проводная связь штаба ВВС округа со штабами дивизий и последних со штабами полков была прервана и каждый аэродром был предоставлен самому себе» (А н ф и л о в В. А. Крушение похода Гитлера на Москву. 1941. С. 106). Отсутствие скрытой связи и радиосвязи — тоже вина Копца.

Не имея сведений, командир авиадивизии Захаров полетел в Минск. То, что он увидел, было весьма характерно:

«На аэродроме вперемешку стояли самолеты различных систем, абсолютно не замаскированные, все было забито техникой — целой и изуродованной».

Копец ничего не замаскировал! Копец не организовал зенитную оборону аэродрома Минска! Хотя бы из пулеметов «Максим»!

Каким был результат?

«Низко ходили большие двухмоторные машины. Я видел их, подлетая, но мне в голову не могло прийти, что это ходят «Ю-88». Они ходили на малых высотах и прицельно швыряли бомбы на отдельные здания. Вражеских истребителей в небе не было. Подвергая город в течение дня непрерывной бомбардировке, превратив аэродром в жаровню, «юнкерсы» под вечер чувствовали себя в полной безопасности» (Захаров Г. Н. Истребители вступают в бой // Знание — сила. 1982. № 7).

И. И. Копец был типичнейшим выдвиженцем 1937–1938 годов. Хотя он окончил всего лишь школу военных летчиков, в 1938-м его, командира эскадрильи, назначили заместителем командующего ВВС Ленинградского военного округа, а вскоре он стал командующим ВВС Западного особого военного округа, насчитывавшего 2000 самолетов.

Результатом этого стал страшный разгром авиации Западного фронта и завоевание немцами господства в воздухе, после которого немецкие «юнкерсы» начали прорубать танкам Гудериана дорогу на Москву. Западный фронт потерял в первый день 738 самолетов, 528 из которых было уничтожено на земле (См.: Анфилов В. А. Крушение похода Гитлера на Москву 1941. С. 113). Командующий Западным фронтом Д. Г. Павлов с горечью говорил:

«Начальник оперативного отдела штаба ВВС и начальник разведывательного отдела, фамилии их забыл, проявили полную бездеятельность, граничившую с преступлением, а начальник связи авиации, фамилии тоже не помню, не принимал никаких мер, чтобы обеспечить связь командования с армиями. Все это воспитанники генерала Коп-ца» (3енькович НА Маршалы и генсеки. С. 519). «В начале военных действий Копец и Таюрский доложили мне, что приказ народного комиссара обороны СССР о рассредоточенном расположении авиации ими выполнен. Но я физически не мог поверить в правильность их доклада. После первой бомбежки авиадивизия была разгромлена. Копец застрелился потому, что он трус» (там же. С. 537).

Заметим, однако, что ответственность в конечном счете нес именно Д. Г. Павлов. А Павлов вечером перед немецким нападением отправился в театр, хотя имел более чем достаточно сведений о концентрации немецких войск. Облетев границу, командир 43-й истребительной дивизии Г. Н. Захаров сообщил подробно о сконцентрированных у границы войсках. Захаров вспоминал: «Слушая меня, генерал армии Д. Г. Павлов поглядывал на меня так, словно видел меня впервые. У меня возникло чувство неудовлетворенности, когда в конце моего сообщения он, улыбнувшись, спросил, не преувеличиваю ли я? Я готов был ответить точно и резко, поскольку интонация командующего откровенно заменяла слова «преувеличивать» на «паниковать», — он явно до конца не принял того, что я говорил. Копец опередил меня, заявив, что нет никаких оснований брать мой доклад под сомнение» (Захаров Г. Н. Истребители вступают в бой. // Знание — сила. 1982. № 7).