Борис Акунин - Любовь к истории (сетевая версия) ч.9

Думаю, это лучший отечественный телефильм за весь постсоветский период.

3. Про надоевшее, но неизбывное

alexzaharich

Интересная эволюция: 20 лет тому назад в России ругательным было слово "патриот", примерно с 2000-го года (пусть ошибаюсь — неважно) — слово "демократ", а нынче многие из российского "думающего сословия" хватаются за пистолет не при слове "нацист", а при слове "либерал". В чем, по-вашему, секрет такой лютой ненависти части современных российских… м-м… интеллигентов к либерализму и либералам? Ненависть ренегатов? Самоподкачка брутальности? Или какие-либо объективные и вполне разумные причины, мне неведомые? Я спрашивал об этом и лютого ненавистника либералов, и лютого либерала (причем, весьма известного публициста), но оба сразу начали брызгать слюной и кидаться ярлыками. Очень бы хотелось узнать ваше мнение по этому вопросу.

По-моему, многие сегодня, ругая либералов, имеют в виду нечто, к реальному либерализму отношения не имеющее. Давайте я буду говорить не за кого-то там, а за себя. Вот я по своим убеждениям — типичный либерал. Применительно к нашей стране это означает, в сущности, очень простую вещь: расстановку приоритетов. На протяжении всей российской истории государство давило человека, заставляло его подчинять свою жизнь диктату иерархической пирамиды, которую во имя торжественности именовало «Родиной», или «Партией», или «Царем-Батюшкой», или «товарищем Сталиным» или еще как-то. А либерал — это человек, который считает, что не человек должен служить государству, а государство должно обслуживать человека. Это главное. Прочее вписывается в эту систему взглядов. Она подразумевает и уважение к правам личности, и демократические свободы, и равенство перед законом, и толерантность ко всему нестандартному.

Отлично знаю, что ярлыки могут раздражать и сбивать с толку. Поэтому некоторое время назад — члены нашего Собрания, вероятно, помнят — провел показательный эксперимент. Сначала выяснил, кто здесь считает себя либералом. Таковых получилось не очень много. А потом, не употребляя этого термина, я поставил на голосование согласие-несогласие с основными либеральными тезисами. И под этой программой подписались больше девяноста процентов.

Так что вы почти все либералы, только называете это по-другому. Ну и ради бога, какая разница.

15 марта, 11:07

Окончательно это понял, прочтя книгу Льюиса Коэна «Анекдоты о Наполеоне».

В юности, помню, меня возмущала гадливость, с которой Толстой описывает Бонапарта в «Войне и мире» («Дрожание моей левой икры есть великий признак» и т. п.). Я считал, что Лев Николаевич к великому человеку несправедлив.

А теперь думаю, что очень даже справедлив. Толстой безошибочно определил несущую конструкцию, на которой крепилась эта личность: патологический эгоцентризм и абсолютное презрение к людям. «Для человека моего склада миллион жизней — сущая чепуха», — признался Наполеон однажды Меттерниху.

Слово «анекдоты» в названии книги употреблено, разумеется, в своем изначальном смысле — короткие примечательные истории. Составитель не стремится изобразить фигуранта в положительном или отрицательном свете, а просто излагает в хронологическом порядке взятые из разных мемуаров и документов факты, не отделяя значительное от мелкого. В те времена (книга впервые издана в 1925 году), этот жанр был в моде. Нам он лучше всего известен по замечательным коллажам В.Вересаева («Пушкин в жизни», «Гоголь в жизни»).

Неструктурированность отбора, отсутствие каких-либо фильтров придают портрету жизнеподобие и красочность. Человек раскрывается гораздо ярче, чем в самой добросовестной биографии, где неминуемо сказывается позиция автора текста.

Каким же выглядит Наполеон в жизни?

На мой вкус — омерзительным.

Безапелляционность его суждений-вердиктов обо всем на свете свидетельствует не только о фантастически раздутом самомнении, но и о поразительной ограниченности.

О Шекспире сей знаток изящной словесности заявил: «Его пьесы не заслуживают прочтения, они презренны и даже хуже того».

Об Иисусе изрек: «Конечно, никакого евангельского Христа не существовало. Был какой-то еврейский фанатик, вообразивший себя Мессией. Таких приканчивают повсеместно, во все времена. Мне и самому доводилось их расстреливать».

Вот мнение Корсиканца о женском поле: «К женщинам не следует относиться как к равным, ибо это лишь машины для производства потомства. Лучшая из женщин — та, у которой больше всего детей».