Борис Акунин - Любовь к истории (сетевая версия) ч.9

То есть то, что по идее сняты места казней, в этом уверен. Два последних — так точно места казней. Просто первое место — не уверен, что это Гревская площадь.

Лондон — абсолютно точно место тайбернского дерева. Там в брусчатку памятный знак вмонтирован.

pal_petrovich

Гильотина стояла "на втором фото", площадь Согласия, бывшая Революции. А до этого казнили на Гревской (первое фото)

13 февраля, 14:28

Честно говоря, я потрясен. Через пять минут после того, как я вывесил загадку, возникла первая полуправильная версия. Еще пять минут спустя другой член БС окончательно расщелкал ребус, который казался мне весьма непростым. Поздравления, korus1978!

Три картинки, которые я вчера поместил в блоге, объединяет вот что: это всё очень нехорошие места, расположенные в самом центре очень хороших городов — Парижа и Лондона.

Сейчас там катаются на коньках и каруселях, а в свое время вешали, рубили головы, колесовали, четвертовали, сжигали живьем. Всё это — бывшие штатные места публичных казней: Гревская площадь, Площадь Согласия, Тайбернское Дерево.

Меня всегда интриговала эта тема: жуткие призраки прошлого, прячущиеся под легкомысленным макияжем современности.

В свое время я объездил места кровавых сражений — Ватерлоо, Аустерлиц, Бородино, Плевна — и убедился, что энергетика множества трагически оборвавшихся жизней со временем не рассасывается. Что-то такое висит в воздухе, отбрасывает зловещую тень.

Место экзекуций, непременный атрибут исторического города, еще хуже, чем поле брани. В битве, даже самой жестокой, всегда есть надежда, что повезет и останешься жив. Там, где казнят, надежды не было. Там сгустился беспросветный ужас.

Прежде, чем придти на площадь с фотоаппаратом, я, конечно, почитал, кого из исторических личностей там умертвили, посмотрел гравюры и литографии. Стою, смотрю на машины, на туристов, на разноцветную чепуху, и через минуту-другую всё это начинает размываться. Из земли сочится красноватый туман. Проступают контуры Другого Времени. Слышится жадный рев толпы — предков нынешних милых конькобежцев и велосипедистов.

Я попытался поймать в объектив красный отсвет вечернего солнца на льду перед Парижской мэрией, чтобы получился каток на крови, но мастерства не хватило. У википедского фотографа и то лучше:

Это бывшая Гревская площадь, где преступников (и тех, кого считали преступниками) отправляли на тот свет в течение нескольких столетий.

Название мы знаем с детства, благодаря романам Дюма, поэтому ассоциации в основном романтические.

«С высоты окна, из которого открывался вид на Гревскую площадь, д'Артаньян с тайным удовольствием наблюдал, как находившиеся в толпе мушкетеры и гвардейцы успешно прокладывали себе дорогу, работая кулаками и рукоятками шпаг».

«— Прощай, Маргарита! — прошептал он. — Будь благосло…

Ла Моль не кончил. Повернув быстрый, сверкнувший, как молния, меч, Кабош одним ударом снес ему голову, и она покатилась к ногам Коконнаса».

На самом деле ничего романтического в Гревской площади нет. Пятьсот лет ужаса, страданий и варварского шоу-бизнеса. Жертвы испускали дух под вой и улюлюканье толпы, которая приходила сюда, как сегодня приходят на футбольный матч или на концерт. Приводили детишек. Удобные места, откуда хорошо виден эшафот и где можно разложить закуску-выпивку, во время особенно громких казней «жучки» продавали за огромные деньги. Следует признать, что человечество постепенно становится лучше. Сегодня полюбоваться зрелищем смерти публика собирается разве что в Иране.

Все-таки поразительно, что парижане именно здесь построили себе мэрию. Есть в этой жовиальной бестрепетности по отношению к теням прошлого нечто сугубо галльское. Девиз Франции: разрушить мрачную Бастилию и поставить табличку «Здесь танцуют».

(Интересно, а каков девиз русской истории? «Здесь ноют»? «Здесь ничему не учатся»? Ладно, как-нибудь поговорим про это отдельно).

Пожалуй, единственная хоть сколько-то романтическая страница в истории Гревской площади — борьба кардинала Ришелье с дуэлянтами. По эдикту 1626 года за участие в поединке дворянину отсекали голову. Чаще всего как-то обходилось (быль молодцу не в укор, да и влиятельные родственники всегда замолвят словечко), но случались и суровые исключения.

Король дуэлянтов, вот этот красавчик,

граф Франсуа де Монморанси-Бутвиль, слишком долго испытывал терпение его высокопреосвященства и в конце концов допросился. Он заколол на дуэли сначала графа, потом маркиза, потом снова графа, потом тяжело ранил барона. Сбежал за границу. Вернулся. Поклялся, что еще кого-нибудь вызовет и прикончит прямо среди бела дня, потому что кардинал не смеет покушаться на древние вольности дворянства. 12 мая 1627 года в Пале-Рояль, то есть прямо под носом у Ришелье, он устроил «четверную» дуэль. Такого афронта власть простить уже не могла. И Бутвиля, и его секунданта с соблюдением всех онёров обезглавили. Оба отправились на казнь, будто на бенефис, и умерли под рукоплесканья зрителей.