Виктор Подрезов: Потомок пророка

Однако прошло больше двух часов томительного ожидания, прежде чем в каморку вбежал запыхавшийся ашханщик.

- Пора, сынок, - он прижал Масуда к груди и тут же, резко отстранив, вышел.

У выезда на Джанхангирское шоссе прижался к обочине большой, пестро раскрашенный автобус. Масуд едва успел протиснуться внутрь, как из дверей харчевни появился шофер, дожевывая на ходу смазанную курдючным салом лепешку.

За прошедшие годы Масуд почти нигде не бывал, кроме военных лагерей повстанцев да вилл их главарей в окрестностях Пешавара, и теперь с любопытством смотрел по сторонам. Зной еще не завладел равниной. Чистый, освежающий ветерок веял с его родных гор, заставляя чуть шелестеть старые тамаринды, чинары, тополя, росшие вдоль шоссе. По дороге не спеша тащились допотопные арбы с деревянными колесами; торопливо перебирая тонкими ногами, шагали навьюченные ослы, спешили в город горделивые всадники. Кучками шли дехкане, о чем-то споря и размахивая руками. Бродячие торговцы на ходу обменивались последними новостями.

Солнце уже садилось, когда автобус остановился перед длинным двухэтажным домом с галереей, на которую выходили двери комнат. К дому примыкал окруженный дувалом двор, где караванщики оставляли верблюдов и ослов. Судя по пустому загону, гостиница не страдала от наплыва постояльцев. Дальше, ближе к границе, начинались, по словам шофера, "неспокойные места", где ночью лучше не ездить.

Что ж, торопиться теперь некуда, можно и заночевать. Вместе с немногими оставшимися пассажирами Масуд уселся на длинные бревна возле маленькой кухоньки под навесом, заменявшие лавки. Над широким котлом поднимался пар, предвещая скорый ужин. Тут же суетился худой человек в тюрбане и черной жилетке, назвавшийся хозяином гостиницы. Кроме приехавших с автобусом, на бревнах расположились несколько бродячих торговцев. Сложив в кучу тюки с немудреным товаром, они дремали, изредка приоткрывая глаза и морщась от белого света всходившей луны. Он был настолько ярким, что деревня на склоне невысокой горы и развалины старинной крепости на высившемся за ней утесе казались залитыми солнечными лучами.

Съев полную миску горячей наваристой лапши, разморенный Масуд собрался было идти спать, когда к нему подсел один из торговцев.

- Куда едет эта машина? - спросил он на урду, ткнув палкой в сторону автобуса.

- Эта машина едет в Парачинар, - вежливо ответил Масуд, сочтя вопрос просто проявлением праздного любопытства.

В медресе, пока другие мучились над ста четырнадцатью сурами Корана, он выучил, кроме дари и английского, еще и урду, а за последние годы стал говорить на нем, как коренной лахорец. Кстати, Моджаддади взял его к себе именно поэтому: хорошие воинские навыки, знание Корана плюс весьма удобное в этой стране многоязычие.

- А куда держит путь мой ночной друг, да процветают его дела и приумножится его богатство? Тоже в Парачинар?

- Да, почтеннейший, - Масуда начало раздражать это назойливое любопытство, но он сдержался.

- В Парачинар и дальше? - усмехнулся торговец.

- Может быть, - уклончиво согласился Масуд и внимательно посмотрел на торговца.

Ничего особенного: небольшая рыжая бородка, тюрбан, широкий халат, запахнутый на правую сторону, как принято у мусульман, грязные шаровары и толстая палка с острым стальным наконечником, которая в случае необходимости могла превратиться в грозное оружие. Настораживали лишь глаза, маленькие, цепкие, словно у коршуна, высматривающего добычу.

Почувствовав холодок в словах собеседника, торговец виновато попрощался и куда-то исчез. Масуд тоже не стал мешкать и, получив у хозяина ключ от комнаты, отправился спать. Он еще подумал, что, может быть, не стоит дожидаться утра, а прямо сейчас продолжить путь, но усталость после долгих часов тряской езды взяла свое.

Проснулся Масуд неожиданно. Уже потом он догадался, что его разбудил скрип половиц. Еще он понял, что выход через галерею наверняка перекрыт. Что ж, действовать нужно без промедления.

Спал он не раздеваясь, снял только высокие, на шнуровке, подкованные ботинки, где-то раздобытые Анвар Хаком на случай, если придется идти по горам. Поэтому сборы заняли считанные минуты: глотнуть тепловатой воды из кувшина да переложить из брюк в карман куртки рейнджерский нож с выбрасывающимся лезвием.

Масуд на цыпочках подошел к окну, приоткрыл створки и осторожно выглянул наружу. К счастью, задняя стена дома отбрасывала длинную день. Из нее выныривала белая в лунном свете дорога к кишлаку. И хотя она тянулась по совершенно голому пологому склону, иного пути для отступления не было. Масуд вылез из окна, ухватился руками за подоконник и, слегка согнув ноги в коленях, как учили на занятиях, разжал пальцы.