Дмитрий Фролов - Советско-финскй плен 1939-1944

В отличие от европейского коллаборационизма, разносторонняя поддержка, оказанная противнику гражданами Советского Союза, обусловливалась внутренними пороками сталинского общества. Поэтому, изучая различные аспекты поддержки, оказанной советскими гражданами противнику в годы войны, мне кажется, необходимо рассматривать этот процесс в качестве стихийного протеста части общества против внутренней террористической политики советского государства, усугубленной режимом личной власти И. В. Сталина. При этом стоит отметить, что в сознании участников антисталинского протеста личность Сталина нередко олицетворяла собой все общественное зло даже в большей степени, чем аббревиатура НКВД [203].

Начало войны вынудило руководство вышеупомянутого ведомства пойти на превентивные меры обеспечения безопасности во многих регионах Советского Союза. Так, например, из Ленинграда в 1941–1942 годах были эвакуированы лица немецкой, финской, прибалтийских национальностей, судимые в прошлом по ст. 58 УК РСФСР, часть была физически уничтожена. Аналогичные действия были предприняты и в Карелии. Бывших финских военнопленных периода Зимней войны, находившихся в Петрозаводске, «ввиду того, что часть из них ведет подозрительный образ жизни и может быть использована финразведкой», предполагалось интернировать [204].

Критическая ситуация, сложившаяся в первые месяцы на фронтах Великой Отечественной войны, и отсутствие достоверной информации привело к тому, что среди населения стремительно распространялись различные слухи и домыслы, причем нередко они исходили от противника. Таким образом, нейтрализация пропаганды противника и борьба с разного рода негативными настроениями среди населения были важнейшими задачами того времени. К тому же, как отмечает петербургский исследователь Н. Ломагин, «чрезмерный оптимизм, характерный для выступлений советских средств массовой информации в первые два месяца войны, резко контрастировал с тяжелейшими боями, отступлением советских войск, вызвал определенное недоверие к сообщениям газет и радио» [205].

В такой обстановке возникла особая нужда всеми доступными способами отслеживать общественные настроения. Впрочем, необходимо отметить, что для этого, уже начиная с первых лет советской власти, была создана развернутая система контроля за настроениями в стране. Наиболее подробные материалы, отражавшие общественные настроения, готовили органы госбезопасности. В ГПУ подготовкой таких материалов занимался созданный в 1921 году Информационный отдел; впрочем, материалы для него предоставляли и другие отделы, например Особый, Секретный, Контрразведывательный, Восточный и др. В 1931 году Информационный отдел вошел в состав Секретно-политического отдела. В годы войны его функции выполняло 3-е управление НКВД СССР, а с апреля 1943 года, когда был создан Народный комиссариат государственной безопасности, 1-5-й отделы 2-го управления НКГБ (возглавлял управление комиссар ГБ 3-го ранга П. В. Федотов).

В годы войны отчеты сводились в спецсводки или спецсообщения. Их обычно составляли по откликам на ситуацию на фронте, международные события, выступления И. В. Сталина. Сводки, как отмечает российский исследователь В. Голубев, составлялись по традиционной схеме: вначале делался почти обязательный вывод о массовой поддержке того или иного решения, выступления и т. п., затем приводились примеры, это подтверждающие. Далее приводились примеры «негативных», «враждебных», «фашистских» или «пораженческих» высказываний, причем часто в этот разряд попадали достаточно осторожные и вполне обоснованные сомнения в результативности тех или иных международных соглашений или в справедливости отдельных сообщений советской пропаганды, тем более — в исходе войны [206].

В годы Великой Отечественной войны повысилась роль военной цензуры. Возросло количество перлюстрированных писем. Например, в 1941 году военная цензура Москвы и Московской области проверила 5 132 374 письма (то есть 100 % всех писем, отправленных на фронт и с фронта), причем было конфисковано 6912 писем (0,13 %), частично вычеркнут текст в 56 808 письмах (1,1 %). При этом нередко в раздел «антисоветских высказываний» попадали жалобы на высокие цены, плохое снабжение или питание, не сопровождавшиеся никакими комментариями политического характера и полностью соответствовавшие действительности. На основе материалов перлюстрации составлялись обзоры о морально-психологическом состоянии и настроении войск и населения, которые направлялись в контрразведку и по особым запросам в политотделы.