И. Василевский - Романовы

Итак, Михаил Федорович Романов объявляется царем всея Руси.

Сам Михаил, правда, еще только со всей Москвой присягал польскому королевичу Владиславу. Отец Михаила, Филарет, ездил даже послом звать этого польского королевича на царство русское, бить ему челом. Новгородцы, со своей стороны, тоже успели присягнуть шведскому королевичу Карлу-Филиппу.

Князь Пожарский успел сговориться с императором австрийским о присылке на московский престол «цезарьского брата» Максимиллиана. Император успел даже прислать Пожарскому «похвальное слово» по этому поводу, но к тому времени, когда императорский посланник прибыл в Москву с грамотой боярам, в Москве был объявлен царем Михаил и царь отправил послов в Австрию с ответом о том, что «мы этого не слыхали и в мыслях не имели. Ежели же ваш посланник со слов князя Пожарского об этом вашему государю писал, то, может, посланник или переводчик сами это выдумали, чтобы выманить жалованье у своего государя».

Эта переписка сильно испортила отношения русского царя с западным, тем более что наладить отношения в то время было невозможно, по свидетельству Н. И. Костова, «по причине неумения русских послов вести себя обычно».

Если Михаил Пожарский мечтал о Габсбургах, то другой герой и патриот того времени М. В. Скопин-Шуйский все надежды возлагал на Швецию, долго ссорился и таки добился шведской интервенции в борьбе за «тушинского самозванца». Разными были представления о патриотизме в те дни. Но, как ни велика была путаница, дело сделано, и торжественная депутация отправляется в Кострому звать на царство новоявленного венценосца.

Если вас приглашают царствовать, зовут на трон, вы, если вы человек воспитанный, должны поломаться сначала, для вида отказаться. Иначе неловко. «Ишь, — скажут, — обрадовался. Не успели позвать, а он уже на трон скачет».

В наши дни эта добрая старая традиция поколебалась несколько. Вовсе не собирались, даже и для вида, отказываться от трона ни великий князь Николай Николаевич, ни отысканный рейхенгальскими «зубрами» Дмитрий Павлович. А великий князь Кирилл Владимирович, тот самый, что в первые дни революции с красным флагом поспешил под крылышко М. В. Родзянки к Таврическому дворцу, не пожелал дожидаться и видимости приглашения. Он сам себя приглашает на престол, сам себя настойчиво убеждает занять пост блюстителя престола и притворяется, что не замечает того, как недовольно одергивают его даже самые пылкие монархисты от Врангеля до белградского «Нового времени» включительно.

Но в старые времена, когда дело шло о призвании на престол первого Романова, традиции соблюдались свято. Обычай требовал, чтобы человек, которого зовут царствовать, немного поотказывался.

Так, по старинке, родители невесты на выданье считали необходимым поначалу не понимать указаний сватов: мы, мол, звероловы, красного зверя для нашего охотника разыскиваем, не у вас ли схоронился? «Нет, у нас не бывало этакого», — с хитрецой отвечали родители. Не отвечать же, в самом деле, с первого слова: «Ах, это вы насчет невесты, что ли? Как же, как же — у нас!» И в мещанской среде, и в купеческой сохранялись такого рода требования приличий. Ежели чашка чая выпита, приличие требует чашку перевернуть, а огрызок сахара сверху положить и от второй чашки отказываться.

«Еще чашечку чая выкушаете?» И только неуч необразованный может без длительных уговоров ляпнуть: «С удовольствием и вторую, и третью выкушаю». Вежливый человек — тот раньше поотказывается, сколько полагается, а потом уж и выпьет.

Так именно отказывался в свое время от царства Борис Годунов («Борис еще поморщится немного, как пьяница пред чаркою вина»). Так отказывался систематически пугавший бояр отказами Иоанн Грозный.

Удивляться ли, что отказываться стал поначалу и избранный на царство малолетний Михаил, первый царь из дома Романовых? Когда в басне лягушки выбирали в качестве царя питавшегося ими же аиста, тот, надо думать, тоже поначалу счел нужным поломаться. Результаты те же самые, а приличия соблюдены. Даже еще приятней выходит.

Тщетно стараясь объяснить и оправдать призвание на царство Михаила, официальные историки указывают, что в пользу Романовых выдвинулось будто бы то соображение, что их, Романовых, прежний царь гнал и преследовал долгие годы. Значит — хороши!

Испокон веков сохранилась и уцелела в земле Русской старая примета. Полностью сохранилась она и до дней революции 1917 года. И тогда судили так же: в тюрьме долго сидел, каторгу перенес, в ссылке побывал — значит, человек честный, хороший.