И. Василевский - Романовы

Уже 17 января, в день первого высочайшего приема представителей дворянства, земства и городов, прозвучала знаменитая фраза Николая II о «бессмысленных мечтаниях». «Я буду охранять начала самодержавия так же твердо и неукоснительно, как охранял их мой незабвенный покойный родитель».

Чрезвычайно характерна вся картина этого выступления Николая. В барашковой шапке, которую он держал в руке, лежал заготовленный текст речи, где было написано — «беспочвенные мечтания». Но Николай чувствовал себя очень сконфуженно, начал свою речь с высоких нот и закончил криком. Отсюда и произошла эта оговорка. «Это был манекен царя, автомат. Впечатление было болезненное и сильное именно из-за его истеричности и автоматизма», — свидетельствует сообщение одного из иностранных корреспондентов.

Молодой царь прокричал свою фразу о «бессмысленных мечтаниях» так громко, что Александра Федоровна, в те дни еще плохо понимавшая русский язык, сочла долгом осведомиться у великой княжны, стоявшей рядом:

— В чем дело?

— Он им объясняет, что они идиоты, — ответила та.

Один из «идиотов», предводитель дворянства Тверской губернии Уткин, от крика царя вздрогнул настолько сильно, что выронил из рук золотой поднос с хлебом-солью для самодержца. По полу покатился хлеб, рассыпалась соль.

«Плохая примета», — шептали сановные старички, глядя, как Воронцов-Дашков поднимает с пола подарки.

Впрочем, вскоре подоспела Ходынская катастрофа, происшедшая в день коронации и затмившая все многочисленные приметы в жизни царя-неудачника.

Если иной раз словечко, вырвавшееся из уст, характеризует человека ярче, чем целая речь, произнесенная им обдуманно и сознательно, то о деятельности Николая II нельзя судить одними лишь «историческими данными».

Мы не знаем, писал ли Николай II стихи. Для ответа на этот любопытный вопрос у нас нет сведений. Но все-таки «литературное наследие» он оставил. Перелистайте «Правительственный вестник», пересмотрите архивные документы — какое обилие литературных произведений Николая в виде всяческих резолюций и высочайших пометок, речей, тостов, писем и телеграмм вы откроете!

Стиль этого автора чрезвычайно лаконичен! Надо писать так, чтобы мыслям было просторно, а словам тесно. Как твердо придерживался этого правила Николай!

«Прочел с удовольствием».

«Искренне всех благодарю».

«Ай да молодец!»

«Надеюсь, повешены».

«Вот так-так».

«Скверное дело».

«Неужели?»

Это наиболее характерные образцы его художественной прозы.

Не сказалось ли в этой любви к лаконизму влияние учителя и воспитателя Победоносцева? Этот старый вампир с торчащими ушами болезненно не любит тратить лишних слов. Когда в свое время он тонул в Севастополе и его вытащил еврей Осип Фельдман, известный гипнотизер, тому долго не могли простить этой ошибки. В беседе с ним Победоносцев побил все рекорды лаконизма.

— Еврей? — грозно спросил Победоносцев.

— Еврей, — испуганно ответил гипнотизер.

— Крестись! — сурово приказал Победоносцев.

Именно таким лаконизмом отличался воспитанник Победоносцева Николай II.

«Ай да молодец!» — пишет он о капитане Рихтере на докладе прибалтийского генерал-губернатора Г. П. Соллогуба. Этого Рихтера, начальника карательного отряда, просят убрать или хотя бы образумить: он переходит все пределы в истязаниях, порках, расстрелах невиновных и поджогах деревень. «Подвигов» на целый том хватит. Но Николай II пишет резолюцию: «Ай да молодец!»

Так же коротки резолюции Николая II и в иных случаях.

«А мне какое дело?» — пишет он на докладе о действиях жандармского ротмистра графа Подгоричани, организовавшего исключительный по своей жестокости погром в Белостоке. Ему не надо тратить много слов, хватит и краткой резолюции, чтобы избавить от суда и Рихтера, и Подгоричани.

«Скверное дело», — пишет царь 27 августа 1905 года на докладе о найденном в Финляндии революционном складе оружия. «Царское спасибо молодцам-фанагорийцам», — возглашает он в марте 1895 года за умелое и своевременное применение оружия при расстреле бастующих рабочих в Ярославле.

«Пью за здоровье воинских частей» — вот краткая речь, произнесенная Николаем II после Ходынской катастрофы.

«Даровать помилование», — пишет он на представленной ему кипе документов из суда. «Бедные люди» приговорены к тюремным заключениям за организацию еврейских погромов. Погромщики высочайшей милостью оказываются на свободе, а на каторгу отправляются участники еврейской самообороны.