Маргарет Старберд - Миф о Марии Магдалине

Но если мы хотим принять гипотезу ученых, мы должны поверить в то, что это из ряда вон выходящее событие, когда женщина с алебастровой чашей дорогого масла помазала Иисуса за трапезой, произошло дважды. Мы увидим, что автор четвертого Евангелия полностью отрицает, что сочетал детали из более ранних евангелий. Лука сохраняет основные элементы истории, написанной Марком: алебастровая чаша и Симон (имя хозяина дома, где проводилась трапеза), хотя в версии Луки он назван фарисеем, а не прокаженным. О безымянной женщине он говорит, что она грешница, употребляя при этом греческое слово «amartolos», не имеющее значения «блудница». Понятие «греховности» — отличительная черта рассказа Луки. Запятнав репутацию безымянной женщины, он создает ее новый образ.

Раскаявшаяся грешница в истории, написанной в Евангелии от Луки (7:37–38), встала у ног Иисуса, и «плача, начала обливать ноги Его слезами и отирать волосами головы своей, и целовала ноги Его, и мазала миром». Очевидно, это самый эротический эпизод Нового Завета. Фарисей Симон ужасается: Иисус позволяет такое непристойное поведение, бывшее в те времена, когда женщина не посмела бы даже дотронуться до еврейского мужчины публично, возмутительным и скандальным. Лука объясняет — Иисус прощает грехи этой женщины, говоря, что «прощаются грехи ее многие за то, что она возлюбила много» (Лк. 7:47). То, что в версиях Марка и Матфея, очевидно, истолковывалось как проявление страстной преданности, у Луки становится уроком раскаяния и прощения. И опять, так же как это происходило и с другими женщинами Нового Завета, имя этой женщины остается неизвестным, хотя сам Иисус говорит, что где бы ни читались евангелия, история о ней будет рассказана «в память ее». Почему же авторы евангелий не называют ее имени? Возможно, у них были важные причины скрывать его.

Исследователи настаивают, что обряд помазания в Вифании и этот же обряд в городе Наине не были одним и тем же событием, основываясь на том, что Библия является словом Божьим и не может содержать ошибки и противоречия. Мы могли бы согласиться с тем, что событие происходило на двух разных трапезах в двух разных городах, если бы не похожая история о помазании в 12-й главе Евангелия от Иоанна. В этой истории говорится, что Иисус возлежит в римском стиле за трапезой. Иоанн указывает на то, что события происходят в Вифании за шесть дней до начала Пасхи. И тут впервые Евангелие называет по имени женщину с алебастровым сосудом ценного масла. Вместо безымянной женщины из города Наина из Евангелия от Луки перед нами предстает хорошо известный персонаж! Это — Мария, сестра Лазаря и Марфы, тоже присутствующих в тот день на трапезе. Как и ранние христиане, слушавшие евангельские проповеди, мы хорошо знакомы с этой семьей, которую любил Иисус. Мы не удивляемся тому, что Иисус находится именно в их окружении.

В стихах, предшествующих сцепе трапезы, Иоанн описывает поразительную историю воскрешения Лазаря (Ин. 11). В том эпизоде плачущая Мария пала к ногам Иисуса, а он, тронутый слезами, воскресил ее брата (ил. 7). И вновь та же Мария плачет у ног Иисуса в 12-й главе, она мажет его миром и отирает его ноги своими волосами. Кажется, что Иоанн объединяет в своей версии все варианты этой истории, заимствуя из других евангелий самые яркие детали. Из всех авторов канонических текстов лишь Лука говорит о том, что женщина омыла слезами ноги Иисуса и отерла их своими волосами (ил. 1). Но в Евангелии от Иоанна это действие совершает вовсе не безымянная грешница. Здесь словно исправляется неверная версия Луки, и женщине дается имя: она — сестра Лазаря. Тронутый слезами, он воскрешает брата Марии из мертвых (Ин. 11:43), и теперь благоуханием чистого драгоценного нардового мира, щедро политого на его ноги, наполнился весь дом (Ин. 12:3).

Аромат нардового мира будоражит нашу память, заставляя вспомнить похожий эпизод из иудейско-христианской традиции. В Писании говорится, что аромат нарда исходил от невесты из Песни Песней: «Доколе царь был за столом своим, нард мой издавал благовоние свое» (Песн. 1:11). Сцена в Евангелии от Иоанна ясно вызывает в памяти деталь из еврейской песни жениха и невесты. Текст Иоанна призывает нас вспомнить любимое произведение. Сам ритуал миропомазания, провозглашавший царствие Мессии, предшествовал свадьбе. Похожие строчки об аромате мира встречаются и в другом месте Песни Песней: «О, как любезны ласки твои, сестра моя, невеста! о, как много ласки твои лучше вина, и благовоние мастей твоих лучше всех ароматов!» (Песн. 4:10).