Марина Могильнер - Конфессия, империя, нация. Религия и проблема разнообразия в истории постсоветского пространства

См.: Геллнер Э. Нации и национализм. М., 1991; Геллнер Э. Пришествие национализма: Мифы нации и класса // Нации и национализм. М., 2002.

Геллнер Э. Указ. соч. С. 161.

См.: Gellner E. Muslim Society. Cambridge, 1983.

Хариджиты — одна из самых ранних в исламе религиозно-политических группировок, которая отличалась уравнительными тенденциями в социальной сфере и строгим исполнением религиозных предписаний (см.: Прозоров С. М. Ислам как идеологическая система. М., 2004. С. 42–44).

Gellner E. Op. cit. P. 7.

В частности, Геллнер заметил, что в советской Средней Азии использовались обе эти модели (Ibid. P. 60–61).

Ibid. P. 59.

Gellner E. Introduction // Islamic Dilemmas: Reformers, Nationalists and Industrialization: Southern Shore of the Mediterranean / Ed. by E. Gellner. Berlin; New York; Amsterdam, 1985. P. 8.

Геллнер Э. Условия свободы: Гражданское общество и его исторические соперники. М., 1995. С. 32, 34.

См.: Gellner E. Saints of the Atlas. London, 1969.

Gellner E. Muslim Society. P. 40.

Ibid. P. 41. То же самое было в Средней Азии. Отсутствие своего «живого святого» для населения «было бы равносильно отходу от мусульманства» ( Кармышева Б. Х. Очерки этнической истории южных районов Таджикистана и Узбекистана (по этнографическим данным). М., 1976. С. 64).

Геллнер Э. Условия свободы: Гражданское общество и его исторические соперники. С. 30, 31.

Gellner E. Op. cit. P. 58.

Примеры такой критики в Средней Азии см.: Бабаджанов Б. М. Дукчи Ишан и Андижанское восстание 1898 г. // Подвижники ислама: Культ святых и суфизм в Средней Азии и на Кавказе. М., 2003. С. 271–273.

Gellner E. Op. cit. P. 133. Хотя в очень редких случаях «персонально-культовая-и-медиаторская» версия ислама может стать частью реформируемого общества, как это имеет место, по утверждению Геллнера, у балканских мусульман.

В этом смысле территория бывшего СССР — не исключение. Напомню, что к династии потомков пророка Мухаммеда принадлежат короли Марокко и Иордании, что является не просто данью почтения к основателю ислама, но и существенным элементом в сложном балансе межплеменных отношений, а также тем стержнем, вокруг которого может сложиться какая-то единая, похожая на национальную, идентичность с заметным религиозным элементом. Потомками Пророка являются президент Ирана Сейид Мухаммед Хатами, духовный руководитель Ирана аятолла Сейид Али Хаменеи, его знаменитый предшественник — имам Хомейни. Видимо, в шиитском Иране, где поклонение потомкам Пророка и халифа Али возведено в особый культ, это вполне объяснимо. По материнской линии к роду потомков Пророка принадлежит лидер палестинцев Ясир Арафат. И это, я думаю, не случайное совпадение. Можно упомянуть еще династию Ага-ханов, которые, будучи потомками Мухаммеда, возглавляют общину исмаилитов и одновременно принадлежат к «транснациональной» политической элите. Любопытно, что после свержения американцами Саддама Хусейна, который, как говорят, тоже претендовал на родство с Пророком, всерьез обсуждался вопрос о восстановлении в Ираке династии Хашимитов, т. е. потомков Мухаммеда.

См.: Исхаков Д. Сеиды в позднезолотоордынских татарских государствах // Tatarica. Казань. 1997. № 1.

См.: Бобровников В. Хуштадинский зийарат // Ислам на территории бывшей Российской империи. М., 1999. Вып. 2. С. 99–100. Можно вспомнить погибшего в 1998 г. муфтия Дагестана Сейидмагомеда Абубакарова, который претендовал на родство с Пророком. В Чечне существует Совет потомков Пророка Мухаммеда, устазов и шейхов, председателем которого был сейид Сайд-Фаша Салихов, убитый вместе с сыном осенью 2002 г. (см.: Максаков И. Как восстановить власть и управление в Чечне [интервью с членом президиума Совета потомков Пророка Мухаммеда, устазов и шейхов ЧР Насруды Чемерзаевым] // НГ-Религии. № 13. Независимая газета. 2001. 16 октября; Максаков И. В Чечне убит председатель Совета потомков Пророка Мухаммеда // Независимая газета. 2002. 21 ноября).

В статье не будет специально затрагиваться вопрос о взаимоотношении национализма и мусульманского фундаментализма. Последний — не чуждое для Средней Азии явление. Специалисты прослеживают его корни по крайней мере с XVIII в. В конце XX в. наблюдался новый всплеск противостояния фундаментализма и «традиционализма» (см.: Babadzanov B. M. On the History of the Naqshbandiya Mugaddidiya in Central Mawaraannahr in the Late 18th and Early 19th Centuries // Muslim Culture in Russia and Central Asia from the 18th to the Early 20th Centuries / Ed. by M. Kemper, A. von Kugelgen, D. Yermakov. Berlin, 1996; Кюгельген А. фон. Расцвет Накшбандийа-Муджаддидийа в Средней Трансоксании с XVIII — до начала XIX в.: опыт детективного расследования // Суфизм в Центральной Азии (зарубежные исследования). СПб., 2001; Abduvahitov A. Islamic Revivalism in Uzbekistan // Russia’s Muslim Frontier / Ed. by D. F. Eickelman. Bloomington, Ind., 1993. [P. 1]; Игнатенко А. А. Угрожает ли исламский фундаментализм постсоветской Центральной Азии? // Межнациональные отношения в России и СНГ. М., 1995. Вып. 2; Бабаджанов Б. Ферганская долина: источник или жертва исламского фундаментализма? // Центральная Азия и Кавказ. 1999. № 4[5]; Бабаджанов Б. О деятельности «Хизб ат-Тахрир ал-Ислами» в Узбекистане // Ислам на постсоветском пространстве: взгляд изнутри. М., 2001). При этом фундаментализм претерпевает интересную эволюцию, которая наиболее ярко проявилась на примере Партии исламского возрождения Таджикистана (ПИВТ). Находясь в оппозиции к официальной власти, ее лидеры всячески делали акцент на своей «мусульманскости», но, заключив в 1996–1997 гг. ряд мирных соглашений о примирении и легализовав свою деятельность, лидеры ПИВТ стали дистанцироваться конкурирующих исламских группировок (см.: Кабири М. ПИВТ и «Хизб ат-Тахрир»: совместимость и различия // О совместимости политического ислама и безопасности в пространстве ОБСЕ. Документы светско-исламского диалога в Таджикистане / Ред. А. К. Зайферт, А. Крайкемайер. Душанбе, 2003; Ходжи Акбар Тураджонзода . Ислам, противоречащий Корану. Духовное невежество населения способствует росту экстремизма в республиках Средней Азии // НГ-Религии. № 14. Независимая газета. 2004. 2 августа). К слову, лидеры ПИВТ принадлежат, как правило, к числу «потомков святых», что демонстрируют своими титулами сейид , тура , ходжа .