Марина Могильнер - Конфессия, империя, нация. Религия и проблема разнообразия в истории постсоветского пространства

Административное объединение Мцхетского и Имеретино-Абхазского католикосатов произошло в рамках новой церковной структуры — Грузинского экзархата. Само греческое понятие «экзарх» обозначает главу церковной автономии или отдельной церковной области. Однако немаловажно отметить тот факт, что западногрузинские политические единицы, пользовавшиеся автономными правами (Мегрельское, Гурийское, Абхазское княжества), гораздо более соответствовали этому статусу в административно-политической системе, чем Грузинский экзархат в системе церковного управления империи. Владетели в Западной Грузии во многих вопросах внутренней жизни своих княжеств пользовались значительной свободой, в то время как одной из главных обязанностей экзарха было максимальное подчинение церковной структуры и иерархии в Грузии российскому Синоду. Экзарх отличался от остальных епархиальных архиереев тем, что его власть распространялась сразу на несколько епархий, предстоятели которых находились под его началом. В определенном смысле институт экзарха по кругу своих прав и обязанностей в системе российского духовного управления на Кавказе соответствовал институту главноуправляющего в Грузии как главы всей гражданской администрации. Вряд ли это совпадение было случайным, если учитывать парадигму развития Русской православной церкви синодального периода. В этом отношении вполне объяснимым выглядит и неофициальный синоним названия должности экзарха, встречающийся в некоторых российских документах того периода: « начальник над грузинским духовенством».

Назначение экзархом в Грузии митрополита Феофилакта, после которого до самого конца существования экзархата этот пост занимали исключительно русские иерархи, имело и большое символическое значение. Главное здесь не столько метод — именно назначение, а не выборы — и даже не сама этническая принадлежность экзарха, тем более что для церкви этот последний фактор никогда не был определяющим. Как представляется, куда большее значение имело разноязычие, отсутствие общего языка общения, в прямом смысле слова, между паствой и пастырем. Даже в начале XX века грузины, по свидетельствам современников, «недостаточно хорошо понимали церковно-славянское богослужение своего экзарха» [692]. На разных языках по меньшей мере в течение всей первой половины XIX века с экзархом говорили и епархиальные архиереи, большинство которых, в частности в Западной Грузии, оставались грузинами. В соответствующих фондах грузинских архивов сохранился значительный объем переписки экзарха с высшим духовенством на местах. В этих письмах каждый лист поделен на две колонки, в одну из которых вписывался грузинский текст, а напротив — его русский перевод, и наоборот [693].

Новыми были не только сан и название должности предстоятеля грузинского клира, но и его полномочия и место в церковной иерархии. Если католикос-патриарх являлся все-таки первым среди равных, то экзарх, напротив, был в первую очередь «начальником», администратором.

Учреждение Грузинского экзархата поставило вопрос и о центре новой церковной организации, духовном и административном. Прежде в духовном отношении таковым в масштабах всех грузинских земель была Мцхета вместе с лежащим в ее основании мощным преданием. Она же являлась и административным центром одноименного католикосата. Для Западной Грузии им был Кутаиси, а до утверждения османов в XVII веке в Абхазии — Бичвинта (Пицунда), объединявшая в себе функции и духовной столицы. В результате церковных преобразований первой четверти XIX века эта «полицентричность» была устранена. С одной стороны, российские власти признавали авторитет и древность Мцхета, что получило отражение в статусе и сане предстоятеля главной кафедры экзархата: экзарх Грузии одновременно именовался митрополитом Мцхетским и Карталинским. Однако централизация управления грузинским духовенством происходила не вокруг Мцхета, а вокруг административно-политической «столицы» российского Закавказья — Тифлиса. Здесь находился сам экзарх, Грузино-Имеретинская синодальная контора и именно здесь, в Успенском (Сионском) кафедральном соборе проводился обряд рукоположения епархиальных архиереев всех грузинских кафедр [694]. Кутаиси в результате процесса укрупнения кафедр стал локальным центром Имеретинской епархии. К авторитету Пицунды российские власти обратятся лишь в середине XIX века, однако уже только как центра образуемой Абхазской епархии.