Станислав Куняев - Шляхта и мы

Недаром 9 сентября 1921 года нарком иностранных дел РСФСР Г. В. Чичерин направил в польскую дипмиссию в Москве ноту, в которой на польские власти возлагались « страшная, громадная вина … в связи с ужасным обращением с российскими пленными» и отмечалось, что «в течение двух лет из 130 тысяч русских пленных в Польше умерло 60 тысяч ».

История уничтожения наших военнопленных расстрелами, пытками, голодом, холодом, болезнями прямым образом связана с Катынской трагедией, случившейся через 20 лет после войны 1920 года. Польские историки, говоря о «цвете польского общества», расстрелянного в Катыни, ни разу не назвали нигде по имени в числе расстрелянных ни одного выдающегося «поэта», известного «врача», «знаменитого артиста», талантливого ученого. Потому что их там не было. Там были так называемые «осадники» – солдаты и офицеры, получившие в награду за победу в 1920 году над Советской Россией земли Восточных Кресов (Западную Украину и Белоруссию) для их колонизации и ополячивания населения при помощи польских судов, прокуратуры, жандармерии, военных гарнизонов, лагерной системы и т. д. В одном белорусском концлагере в Картуз-Березе в 30-е годы польские колонизаторы замучили и уничтожили несколько тысяч белорусов и евреев, сопротивлявшихся режиму Пилсудского.

Не потому ли 22 и 23 сентября 1939 г., когда Красная Армия перешла польско-советскую границу, местное население белорусского местечка Скидаля расправилось с бывшими легионерами-осадниками. Были застрелены, растерзаны и забиты в результате этой самосудной расправы 42 человека. Значит, было за что, если кроткие белорусы не выдержали. Словом совершилось то, о чем пророчествовал, комиссар Яков Подольский: «ужасное отмщение готовит себе шовинистическая буржуазная Польша»

Похожие самосуды в те же дни происходили на Западной Украине: «Местное украинское население относилось к нам весьма враждебно, – писал в своих воспоминаниях адъютант генерала Андерса Е. Климковский, – только присутствию Красной Армии мы обязаны тем, что в это время не дошло до крупных погромов или массовой резни поляков ».

В 2005 г. в Минске вышла книга белорусского историка Л. Криштаповича, в которой он пишет о жертвах Катыни: «Но это ведь были не просто военнопленные, а оккупанты, ибо объективно Западная Белоруссия была не польской, а оккупированной Польшей землей. И расстреляны были не польские офицеры, а оккупанты, представлявшие карательные репрессивные органы Польши на оккупированной белорусской земле».

А если посмотреть на Катынскую трагедию не только с украинской, русской и белорусской точки зрения, но и с еврейской, то глубже всех может быть об этом поразмыслил польский историк Кшиштоф Теплиц в газете «Пшогленд» от 27.11.2002 г.

«Сегодня о польских полицейских говорят, что многие из них были злодейски убиты в Катыни и Медном, но не говорят, что те, кто туда не попал, помогали гитлеровцам в «окончательном решении еврейского вопроса ». Что же касается польских войсковых офицеров, то в СССР в годы Второй мировой войны они участвовали в строительстве польской армии генерала Андерса и народной Войска Польского, и внесли свою лепту в дело освобождения европейских народов от фашизма.

Достаточно вспомнить, что армия Андерса, покинувшая СССР в 1942 г., насчитывала 76 110 военнослужащих, а вместе с семьями их было 147 324 человека. А в армии Войска Польского, сражавшегося в составе советский частей под руководством 3. Берлинга, было аж около 400 тысяч солдат и офицеров, большую часть которых составляли поляки, плененные и интернированные в 1939 г. Почему же они, выжившие в нашем плену и победившие фашизм, не могут считаться элитой польского народа?

В статье Петра Мицнера «Интернированные союзники» («Новая Польша», № 2, 2005 г.) признается, что условия, в которых жили такого рода офицеры в дягилевском лагере под Рязанью, были человечными:

«Они свободно перемещались по территории лагеря, офицеров не заставляли работать, можно было устраивать концерты, шахматные турниры, действовал даже лагерный театр «Наша будка» (разумеется, с жестокой цензурой). Среди заключенных было несколько священников, которым разрешили совершать богослужения ». Но почему в Катыни таких условий не было, и почему из нескольких сотен тысяч польских военнопленных, находившихся в советских лагерях было расстреляно в Катыни и, предположительно, еще в двух местах лишь несколько тысяч в то время, как геноцид предполагает максимально возможное уничтожение людей по национальному признаку? Почему другим сотням тысяч поляков была дарована свобода и доверено оружие для борьбы с Гитлером?