Григорий Померанц: Подступы к Преображению

Дивным меандром. Он краткость, прямая.

Так лишь машина вершит взлет свой искусственнокрылый.

Мы ж, как пловцы среди волн, тратим последние силы.

У вл. Антония Сурожского другой образ: Божий след, пересекающий любые идеи, идеологии, принципы, в том числе богословские принципы. "След Божий, нить Ариадны, золотая нить, красная нить, которая укажет, куда Бог ведет нас среди окружающей нас сложной целостности жизни. И тут громадная разница между мудростью и человеческой опытностью. Опытность - результат прошлого, накопленный человеческий опыт; она обращена к пережитому, опыту более обширному, чем личный опыт, и делает выводы интеллектуально основательные, точные, глубокие. А мудрость поступает "безумно". Мудрость состоит в том, чтобы погрузить свой взор в Бога, погрузить свой взор в жизнь в поисках того, что я только что назвал следом Божьим, и действовать безумно, нелогично, против всякого человеческого разума, как нас учит поступать Бог"*.

Принципы подводят к живой истине, но не дают ее в руки. Принципы подобны железной дороге, которая никогда не достигает цветка. Цветы не растут на железнодорожной колее.

Все принципиальные, прямолинейные решения ведут в тупик. На форуме интеллигенции в Уфе была предложена резолюция о немедленном выводе войск из Чечни. Я выступил и сказал, что был противником первой войны и остаюсь противником нынешней, но немедленный вывод войск привел бы к немедленной резне, к истреблению тех же чеченцев, которые устали от войны и признали федеральную власть как факт. Тут нужен целый ряд политических шагов, примирительных решений; может быть (добавлю сейчас) прав Хасбулатов - под наблюдением ООН. И конечно (это тоже добавляю сейчас) нужен такой русский патриот, которым был во Франции де Голль, осознавший, что распад народной души от продолжения войны страшнее, чем угроза территориального распада. Которая, кстати, нам не так уж и страшна. Накануне восстания ингуши отделились от чеченцев, не захотели участвовать в романтическом, но неприбыльном деле. И в Испании также неоднозначно поведение каталонцев и басков. Народы - разные. Не все захотят разбежаться.

Однако главное, что мне хочется подчеркнуть, - не этнические особенности, которые надо принимать в расчет (пусть это очень важно), и не техника политического процесса (я вообще не политолог, это не мое призвание), а необходимость освободиться от чувства исторической обиды, от комплекса раненого зверя. В чеченской войне столкнулись два раненых зверя: чеченское самосознание со своей давней памятью обид и русское самосознание, уязвленное рядом унижений (последнее - в Сербии, которую лихо бомбили нынешние друзья Чечни, не понимая, какой сдвиг это вызовет в России). И то же самое на Ближнем Востоке. С одной стороны, комплекс раненого зверя у евреев после холокоста. С другой - чувство раненого зверя у арабов, некогда великих завоевателей, попавших сперва в зависимость от турок (все же мусульман), потом - в зависимость от необрезанных псов, христиан, и наконец - разбитых на поле боя - кем? - евреями! Как это можно выдержать! И к тому же: почему решение еврейского вопроса, с которым не справилась Европа, должно быть найдено за счет палестинцев!

Были предложены разумные решения. Первое - мирный раздел Палестины по плану ООН. Арабы не согласились. Решение принимало большинство, состоявшее тогда из христианских стран. То есть продолжало традиции колониального высокомерия к Востоку. Потом арабы проиграли войну. Так же, как греки проиграли войну с Турцией в 1922 году и вынуждены были согласиться на принудительный обмен населения. Греки Малой Азии, проживавшие там 3000 лет, были изгнаны, как нежелательные иностранцы. Что поделаешь! Не надо было начинать войну. Тогда было выдвинуто второе разумное предложение: расселить по другим арабским странам беженцев (число их определялось по-разному; наиболее принятая цифра - около 700 000 человек. Для сравнения можно привести число беженцев после раздела на Индию и Пакистан - 16 млн. человек. Через пару лет они расселились). Предложение было блокировано. Арабские политики (не жившие сами в лагерях) исходили из опыта истории: чужаки из Европы уже вторгались в Палестину; через сотню лет крестоносцев выбили. Лагеря стали не временным, а постоянным образом жизни и превратились в школу камикадзе. Я думаю, это злокачественное перерождение случилось бы с любой этнической группой, помещенной на полвека в лагеря.

Третье разумное предложение принадлежало папе Павлу VI. В 1967 году он выступил с призывом к победителям превратить Иерусалим в общий город трех великих религий под надзором ООН. Такое решение требовало большой мудрости и большого великодушия со стороны израильтян. Оно, быть может, создало бы другой моральный климат в отношениях с арабами. Но победители были упоены победой. Кроме того, политическое равновесие в Израиле поддерживают религиозные партии, присоединяясь либо к одному, либо к другому блоку. А религиозные фундаменталисты никогда не согласятся отдать Иерусалим, дарованный им Богом. Демократия, как сказал Черчилль, - худший образ правления, не считая всех остальных. Чтобы мирно решить вопрос об Иерусалиме, нужно вывести из него священных коров двух фундаментализмов, вцепившихся в святые камни.