Александр Потылицын - Мы помним и не забудем!

Но даже в таких невыносимо тяжелых условиях советские люди не падали духом. Они решили пением «Интернационала» отметить первую годовщину Великой Октябрьской социалистической революции. Исполнение гимна не могли прервать ни приклады часовых, ни угрозы караульного начальника открыть стрельбу.

Бывшие заключенные тюрем интервентов на Мурмане, оставшиеся в живых, с особой теплотой вспоминают о рабочем порта Кольской базы тов. И. Веселове, казненном интервентами в ночь с 24 на 25 декабря 1918 года по обвинению в убийстве английского офицера. Перед казнью И. Веселов был помещен в пловучую тюрьму на «Чесме». Палачи надели Веселову на закинутые назад руки железные наручники. Когда английский конвой повел его к месту казни, вблизи стоянки пловучей тюрьмы, Веселов, обращаясь к сидевшим по кубрикам товарищам, говорил:

«Прощайте, товарищи! Смерть палачам — наемникам англо-французского капитала!».

«Не падай духом, за тебя отомстят!» — отвечали ему товарищи.

С наброшенной на шею петлей Веселов успел крикнуть:

— Да здравствует Советская власть во всем мире!

Не довольствуясь тем, что казненный уже висит в петле, солдаты интервентов, исполняя приказ офицера, произвели залп по трупу повешенного.

«Освободительную» миссию и «помощь русскому народу» интервенты начали в Онеге, как и на Мурмане, массовыми арестами советских людей. В ночь с 21 на 22 сентября 1918 года в Онеге было арестовано семнадцать человек: семь рабочих, шесть служащих и четыре человека неустановленного социального положения.

В первые дни боев с интервентами на Онежском участке фронта в плен к интервентам попал раненый пулеметчик-коммунист тов. Герасимов. Он был расстрелян на судне в море. Этот акт дикой расправы «цивилизованные» палачи увековечили фотоснимком.

Жертвы зверских расправ интервентов и белогвардейщины над мирным населением не поддаются учету. О них сохранились лишь некоторые отрывочные данные, но и этих данных достаточно для того, чтобы иметь некоторое представление о страшных размерах разнузданного террора, чинившегося над советским народом «цивилизованными» англо-американскими палачами и их наймитами — белогвардейцами.

Пияльский волостной исполком Онежского уезда 18 мая 1920 года сообщал Обществу содействия жертвам интервенции, что в их волости были расстреляны Шеметов И. С., 55 лет и Углова М. Ф., 50 лет. В том же уезде было расстреляно шесть работников Тамицкого волисполкома. В Польской волости было расстреляно шесть человек, седьмой бежал с места расстрела.

В селе Нюхча поводом к расстрелу послужил отказ крестьян от мобилизации в белую армию. Проводивший мобилизацию лейтенант славяно-британского легиона Рублевский схватил шесть человек и, объявив от имени английского правительства приговор, расстрелял их. Отказ от мобилизации в белую армию был повсеместным, поэтому мобилизация проводилась в условиях жесточайшего террора.

В Смотроковской волости Шенкурского уезда местный крестьянин Долгобородов был арестован за то, что у него обнаружили устав социал-демократического кружка. Долгобородова избивали плетью и прикладами винтовок во время ареста и в арестном помещении, откуда перевели в Шенкурск в распоряжение контрразведки интервентов.

Не довольствуясь истязаниями и пытками, палачи, как вспоминает бывший заключенный Бызов, устраивали инсценировки расстрела. Контрразведчики вывели Бызова из арестного помещения в с. Березник и под конвоем восьми солдат, в присутствии американского офицера, привели его на берег реки. Вызов, будучи под прицелом, ожидал залпа, но услыхал команду: «Отставить!» Контрразведчик, ударив свою жертву хлыстом, злобно бросил: «Крепок собака!»

Заняв деревню Пучугу на Двине, интервенты ворвались в дом к семидесятилетнему крестьянину. Старик спал на печке, а его жена сидела за прялкой. Ворвавшиеся, угрожая оружием, стали выпытывать нужные им сведения, но жена ничего не знала. Когда спросили — есть ли в доме большевик? — она, полагая, что спрашивают о главе семьи — «большаке», указала на спящего старика. Старика стащили с печи, отвели на опушку леса и расстреляли.

Заключенный Залывский, сидевший в числе двадцати трех человек в арестном помещении с. Карпова гора Пинежского уезда, вспоминает:

«Всю ночь в камере никто не спал. Многих водили на допросы и били. Одних водили один раз, других, в том числе и меня, по три раза, некоторых даже по четыре. И каждый раз били… Все мы ждали, что вот-вот поведут на расстрел. Приходили английские офицеры и солдаты, плевали на нас и бросали непотушенные окурки в лицо. Утром шестнадцати человекам из нас связали веревками руки назад и повели в Шатову гору».