Мария Баганова - Всемирная история без цензуры. В циничных фактах и щекотливых мифах

Бьянка и ее муж проводили осень в своем дворце Поджио а Кайяно, и герцог Франческо пригласил брата к себе на охоту. Вечером в небольшой зале замка был накрыт ужин на троих. Бьянка настойчиво угощала кардинала очень аппетитными на вид пирожными, приготовленными ею самой. Но Фердинандо так же настойчиво и решительно отказывался. «Уж не думаете ли вы, что они с ядом?» — вступил в разговор ни о чем не подозревающий Франческо; с этими словами, он взял кусок пирожного и съел его, продолжая шутить. Слегка побледневшая Бьянка Капелло колебалась лишь мгновение. Затем она тоже съела свою долю. Еще не был кончен ужин, как герцог и его жена почувствовали признаки отравления. Оба умерли в мучениях, умоляя допустить к ним врача, но люди кардинала с оружием в руках преграждали всякий доступ в ту комнату. На другой день Антонио де Медичи был объявлен незаконнорожденным, и герцог Фердинанд I взошел на престол. Франческо был похоронен с почестями в семейном склепе в базилике Сан-Лоренцо, Бьянка же — как бесчестная женщина, в неизвестном месте. Их внутренности, извлеченные при бальзамировании, были погребены отдельно — в церкви города Бонисталло, неподалеку от виллы, где наступила смерть. Современные исследования этих канопов показали, что оба были отравлены мышьяком.

Гербы Бьянки были стерты с общественных зданий, отныне в официальных документах она именовалась «Злодейка Бьянка». К чести Фердинандо можно сказать, что он пощадил Антонио де Медичи под условием вступления в Мальтийский орден.

Лосев А. Ф.:

«Когда в XVI века Медичи восстановили свое господство во Флоренции, вся их дальнейшая история ознаменовывается убийствами, заговорами и зверствами. В 1537 году герцог Алессандро был заколот своим родственником и товарищем по разгулу Лоренцино Медичи, которого через 11 лет убивает в Венеции наемник, подосланный преемником Алессандро, герцогом Козимо I. Говорили, что сам Козимо I в припадке бешенства заколол своего сына Гарциа. Сын Козимо, Пьетро, убил кинжалом жену Элеонору, а его дочь Изабелла была задушена своим мужем Паоло Орсини».

Медичи дали миру четырех римских пап: Льва X, любившего веселую жизнь и растранжирившего казну Ватикана; Льва XI, пробывшего в этом сане всего лишь 24 дня; Пия IV, осудившего Лютера и Кальвина, и преследуемого неудачами Климента VII (именно при нем от католического мира откололась Англия).

Борджа не были в Италии «своими», хотя один из римских пап уже носил эту фамилию: Алонсо де Борха, чей род восходил к древним королям Арагона, в середине кватроченто занял трон св. Петра под именем Каликста III. Именно при нем Рим наводнили испанцы, вызвав откровенную неприязнь со стороны итальянцев. Когда папы-итальянцы раздавали должности своим родственникам, все считалось в порядке вещей, но когда молодой Родриго де Лансоль и Борха был возведен в кардинальское достоинство, Рим вознегодовал. В 1458 году, когда Каликст находился на смертном одре, в городе вспыхнуло восстание, возглавленное кланом Орсини. Надо отметить, что к этому роду принадлежали пять римских пап и великое множество кондотьеров. Многие испанцы были убиты, некоторые покинули страну, но Родриго де Борджа, как он теперь звался на итальянский лад, не выказал ни растерянности, ни страха. Он прибыл на конклав кардиналов и участвовал в выборах, поддержав кандидатуру кардинала Пикколомини, ставшего Пием II. С новым папой у кардинала Борджа установились самые теплые отношения.

Сохранилось письмо, написанное Пием Родриго, в котором понтифик отечески журит молодого кардинала за его поведение, не соответствующее статусу духовного лица:

«Возлюбленный сын, до Нашего слуха дошло известие, будто бы четыре дня назад ты принимал участие в некоем празднестве в садах Джованни де Бикис, куда сошлись многие женщины Сиены; забыв о сане, коим ты облечен, ты находился среди них с семнадцатого до двадцать второго часа. При этом тебя сопровождало еще одно духовное лицо, столь желавшее оказаться на празднике, что его не остановили ни забота об авторитете святой церкви, ни хотя бы мысль о собственном возрасте. Мы слышали, что танцы в означенных садах отличались самым необузданным весельем и не было там недостатка в любовных соблазнах, ты же вел себя так, как обычно ведет себя в подобных случаях мирская молодежь. Стыд мешает Нам продолжать, ибо речь идет о таких делах, самое упоминание о коих несовместимо с твоим саном, не говоря уже об участии в них. Как нам сообщили, ни один из родственников этих девиц — ни отец, ни брат, ни муж — не был приглашен и не присутствовал на вашем сборище, чтобы не помешать веселью.