Мария Баганова - Всемирная история без цензуры. В циничных фактах и щекотливых мифах

Плутарх:

«…благодаря своему росту в четыре локтя и пядь, а также могучему телосложению Пор выглядел на слоне так же, как всадник на коне, хотя слон под ним был самый большой. Этот слон проявил замечательную понятливость и трогательную заботу о царе. Пока царь еще сохранял силы, слон защищал его от нападавших врагов, но, почувствовав, что царь изнемогает от множества дротиков, вонзившихся в его тело, и боясь, как бы он не упал, слон медленно опустился на колени и начал осторожно вынимать хоботом из его тела один дротик за другим».

Когда Пора взяли в плен и Александр спросил его, как следует с ним обращаться, Пор сказал: «По-царски». Больше он ничего добавлять не стал, сказав, что все заключено в этих словах. Александр отнесся к нему с уважением и даже назначил своим сатрапом.

Битва с Пором стоила жизни Букефалу. Конь уже был очень стар: ему исполнилось тридцать лет, и получив несколько ранений дротиками, не сумел оправиться от ран. Александр был очень опечален смертью коня, он так тосковал, словно потерял близкого друга. В память о коне он основал город у Гидаспа и назвал его Букефалией.

Сражение с Пором охладило пыл македонян и отбило у них охоту проникнуть дальше в глубь Индии, так как они опасались в каждом из княжеств наткнуться на сильную армию, с конями и слонами. Они передавали друг другу слухи о необыкновенной ширине Ганга, через который предстояло переправиться, и о том, что эта река кишит хищными крокодилами и другими животными.

Поняв, что завоевать Индию ему не удастся, Александр был до крайности раздосадован.

Он долго не выходил из палатки, не радовался ранее совершенным подвигам и твердил, что возвращение назад было бы открытым признанием своего поражения. Не желая отступать и не в силах двигаться с боями дальше, он выбрал третий путь: построил большое число плотов и гребных кораблей и поплыл вместе с войском вниз по реке, желая достичь Океана.

Это было плохим решением: тяжелый климат и болезни причинили войску огромный урон, уничтожив три четверти его состава. К тому же воины Александра то и дело выходили на берег и грабили прибрежные земли. В таких стычках погибло очень много народу, в одной из них сильно ранен был и сам Александр: стрела пробила панцирь и глубоко вонзилась в кость около соска. К тому же он получил и удар дубиной по голове. Друзья не дали добить его, прикрыв своими телами, и он нашел еще в себе силы сам убить подбежавшего к нему индийского воина.

Уже потерявшего сознание, его отнесли в палатку. В лагере тотчас же распространился слух, что царь мертв. Извлечь толстое и широкое острие стрелы было трудно, Александр впал в глубокий обморок и действительно был на волосок от смерти. Потом еще долгое время он был слаб и нуждался в лечении и покое.

Плутарх передает рассказ о странном и пугающем самоубийстве одного из друзей Александра — Калана. Он долгое время страдал болезнью желудка и не видел от нее избавления.

«…Калан… попросил соорудить для себя костер. Подъехав к костру на коне, он помолился, окропил себя, словно жертвенное животное, и срезал со своей головы клок волос в приношение богам. Затем, взойдя на костер, он попрощался с присутствовавшими македонянами, попросил их и царя провести этот день в веселой попойке и сказал, что царя он вскоре увидит в Вавилоне. Произнеся эти слова, он лег и укрылся с головой. Огонь подбирался все ближе, но он не двинулся с места, не шевельнул ни рукой, ни ногой. Так он принес себя в жертву богам по древнему обычаю мудрецов своей страны».

Клавдий Элиан:

«Достославна и в глазах многих достойна восхищения кончина индийца Калана. Она такова: Калан, индийский мудрец, замыслив освободиться от уз тела, торжественно простился с Александром и прочими македонцами, сказал прости своей жизни, после чего сложил костер в самом прекрасном из вавилонских предместий (костер был из сухих и благовонных веток кедра, туи, кипариса, мирта и лавра) и, окончив бег — свое привычное телесное упражнение, поднялся, увенчанный венком из тростника, на его середину. Солнце осветило Калана, и он молитвенно пал ниц — это было знаком, чтобы воины разожгли костер. После этого мудрец недвижимо продолжал стоять, уже объятый огнем, и не дрогнул, пока не испустил дух. Даже Александр, как передают, был поражен и сказал, что Калан сражался с более сильным противником, чем он, ибо Александру пришлось бороться с Пором, Таксилом и Дарием, а Калану — с мучениями и смертью».