Игорь Пыхалов - Сталин без лжи. Противоядие от «либеральной» заразы

«В ноябре 1943 года нас судила Военная коллегия Верховного суда.

После чтения обвинительного заключения председатель суда Орлов начал с вопроса:

– Признаёте ли вы себя виновным в предъявленных вам преступлениях?

Я ответил примерно так:

– Да, я всё это высказывал, не подозревая, что это преступно…

Довольно коротко и быстро, по моему примеру, “признались ” остальные, кроме последнего – Евгения Архангельского. Он заявил, что не намерен подтверждать “фантазии”, надуманные Николаем Старостиным… Никакой “антисоветчиной” он, Архангельский, никогда не занимался и заниматься в будущем не намерен. От сказанного на предварительном следствии отказывается… Его признание – результат незаконных методов воздействия…

Это был глас вопиющего в пустыне абсолютного беззакония и произвола.

Через три дня мне вменили в вину восхваление буржуазного спорта и попытки протащить в советский спорт буржуазные нравы; Петру – единственную фразу, что колхозы себя не оправдывают, а ставки советских инженеров малы; Александру и Андрею – то же, что и мне… Нам, как членам партии, дали по десять лет, беспартийным Станиславу Леуте и Евгению Архангельскому – по восемь» [924] .

Поведанная Старостиным история соответствует всем канонам антисталинских разоблачений: жертвы репрессий обязаны выглядеть невинными, а предъявленные им обвинения – заведомо нелепыми и абсурдными.

Действительность гораздо проще и неприглядней. Как пишет подробно изучивший материалы архивного судебного производства по делу знаменитых футболистов В.Е. Звягинцев: «С большим уважением отношусь к этим заслуженным людям, однако, как говорят в таких случаях: Платон мне друг, но истина дороже» [925] .

Оказывается, обвинения в совершении чисто уголовных преступлений, о которых Старостин практически не пишет в своих мемуарах, упоминая лишь о вагоне с мануфактурой (который, к тому же, нашёлся), на самом деле занимают в материалах дела центральное место.

Первоначально Н.П. Старостин обвинялся по шести статьям– 58-1 п. «б» (покушение на измену родине), 58–10 ч.2 (антисоветская агитация и пропаганда), 58–11 (антисоветская организация), 117 ч.2 (получение взятки), 118 (дача взятки и посредничество во взяточничестве) Уголовного кодекса РСФСР и статье 3 закона от 7 августа 1932 г. (хищения).

В обвинительном акте говорилось: «В НКВД поступили данные, что братья Старостины группируют вокруг себя антисоветски настроенных людей, готовятся к переходу на сторону фашистских оккупантов, занимаются жульническими махинациями и расхищением социалистической собственности…

…на протяжении ряда лет систематически расхищали промышленные товары и сырьё из предприятий и артелей системы промкооперации…похищенные товары в большинстве случаев сбывались через магазин общества “Спартак”…всего вывезли без оформления документов лыжных костюмов и других товаров на сумму 60 тыс. рублей.

…за взятки, даваемые военкому Бауманского райвоенкомат а Кутаржевскому (осуждён) Старостин Н.П. беспрепятственно оформлял отсрочки от мобилизации в Красную Армию на лиц, не желавших быть на фронте.

…за взятки, даваемые некоторым работникам милиции беспрепятственно прописывал на жительство в Москве своих знакомых» [926] .

Судя по материалам следственного дела, Н.П. Старостин

расхищал социалистическое имущество с 1924 года. Например, в 1930 году он совместно с Масловым и Дунаевским похитил и реализовал без оформления документов приспособления для лыж на сумму 18 тыс. рублей. Но основная часть эпизодов датирована второй половиной 1941 года. Помимо братьев в качестве его соучастников в деле фигурировали Кожин, Смирнов, Тикстон, Оберг, Воздвиженский, Никифоров, Норвид, Кислягин, Ратнер. А людей, освобождению которых от мобилизации он способствовал путём выдачи брони, следствие насчитало около 60 человек [927] .

Судебное разбирательство по делу вороватых футболистов открылось 18 октября 1943 года. В ходе процедуры установления личности подсудимого Николай Старостин выяснилось, что в 1930 году он уже арестовывался органами НКВД за хищения [928] .

Из ответов Николая Старостина на вопросы судей:

«– Мои первые хищения относятся к весне 1940 года.

– Мною была установлена практика брать деньги на расходы не из кассы спортивного общества “Спартак”, а в магазине “Спартак”.

– Всего получил от директора магазина Кожина около 20 тыс. рублей.