Юрий Емельянов - Разгадка 1937 года

Сталин заявил решительно: «Я думаю, что эта поправка… должна быть отвергнута». Он пояснил: «Советская власть лишила избирательных прав нетрудовые и эксплуататорские элементы не на веки вечные, а временно, до известного периода. Было время, когда эти элементы вели открытую войну против народа и противодействовали советским законам. Советский закон о лишении их избирательного права был ответом Советской власти на это противодействие». Как это было характерно для восприятия Сталиным исторического процесса, он отделял от ноября 1936 года события времен коллективизации, когда классовая борьба в деревне обострилась до крайней степени и переросла кое-где в настоящую войну.

Доказывая, что предлагаемые им перемены не противоречат принципам ленинизма, Сталин привел цитату из работы Ленина, в которой говорилось: «РКП должна разъяснять трудящимся массам, во избежание неправильного обобщения преходящих исторических надобностей, что лишение избирательных прав части граждан отнюдь не касается в Советской республике, как это бывало в большинстве буржуазно-демократических республик, определенного разряда граждан, пожизненно объявляемых бесправными, а относится только к эксплуататорам, только к тем, кто вопреки основным законам социалистической Советской республики упорствует в отстаивании своего эксплуататорского положения, в сохранении капиталистических отношений… В самом недалеком будущем прекращение внешнего нашествия и довершение экспроприации экспроприаторов может, при известных условиях, создать положение, когда пролетарская государственная власть изберет другие способы подавления эксплуататоров и введет всеобщее избирательное право без всяких ограничений».

Сталин считал, что в 1936 году это время наступило. Он говорил: «За истекший период мы добились того, что эксплуататорские классы уничтожены, а Советская власть превратилась в непобедимую силу. Не пришло ли время пересмотреть этот закон? Я думаю, что пришло время».

Полемизируя с противниками 135-й статьи, Сталин заявлял: «Говорят, что это опасно, так как могут пролезть в верховные органы страны враждебные Советской власти элементы, кое-кто из бывших белогвардейцев, кулаков, попов и т. д. Но чего тут собственно бояться? Волков бояться, в лес не ходить. Во-первых, не все бывшие кулаки, белогвардейцы или попы враждебны Советской власти. Во-вторых, если народ кой-где и изберет враждебных людей, то это будет означать, что наша агитационная работа поставлена из рук вон плохо, и мы вполне заслужили такой позор, если же наша агитационная работа будет идти по-большевистски, то народ не пропустит враждебных людей в свои верховные органы. Значит, надо работать, а не хныкать, надо работать, а не дожидаться того, что всё будет предоставлено в готовом виде в порядке административных распоряжений».

Совершенно очевидно, что Сталин не отрицал наличия в стране яростных противников советской власти. Однако он не был склонен преувеличивать их число. Очевидно, что он исходил из того, что успехи в создании общества без враждебных классов привели к смягчению былых острых противоречий. Он был уверен в том, что в условиях открытой предвыборной кампании советские люди отвергнут политические программы врагов советского строя и в ходе равного, прямого и тайного голосования изберут наиболее достойных депутатов Верховного Совета СССР.

Принятие 5 декабря 1936 года 8-м Чрезвычайным Всесоюзным съездом Советов Конституции СССР было встречено с огромным одобрением в стране. День 5 декабря был объявлен праздничным, и он оставался таким до 1977 года, когда была принята новая Конституция СССР. Казалось бы, Сталин и его сторонники могли торжествовать победу над своими противниками.

О том, что Сталин был готов прекратить дальнейшие репрессии, свидетельствовало его поведение на декабрьском пленуме ЦК. Выступая с докладом на этом пленуме Ежов в своем докладе привел сведения, которые должны были свидетельствовать о вине Бухарина и Рыкова. Он был поддержан Р. И. Эйхе и рядом других членов ЦК. Однако Сталин внес предложение продолжить проверку по делу Бухарина и Рыкова до следующего пленума.

Однако к тому времени в НКВД стали поступать сведения о наличии в стране разветвленного военно-политического заговора. Арестованный в июле 1936 года комдив Д. Шмидт стал давать показания против командующего Киевским военным округом И. Э. Якира. Когда Шмидта доставили в Москву, Ягода сообщил об этом участнику заговора Я. Гамарнику. Как подчеркивали в своей книге «Заговоры и борьба за власть» Р. Баландин и С. Миронов, «видимо этим сообщением Ягода хотел показать, что вынужден был арестовать человека из окружения Гамарника и Ягоды, ибо обстоятельства следствия вышли из его, Ягоды, контроля, и теперь этим делом занимаются Ежов и преданный ему Агранов».