Николай Непомнящий - Доисторическая Европа

Наряду с наставнической деятельностью Фульрот посвящал много времени исследовательской работе: успешно работал в областях зоологии, ботаники, метеорологии и прежде всего геологии и палеонтологии, написал более 60 работ. В 1843 году он стал одним из соучредителей естественнонаучного союза «Прусский Рейнланд», а в 1846-м по его инициативе был создан Естественнонаучный союз Эльберфельда, которым он и руководил до самой смерти. Он был также основателем вуппертальского союза охраны природы, хорошо известен как орнитолог и поддержал весьма полезное изобретение американца Б. Франклина – громоотвод.

В Германии, прежде всего в этой гористой местности, все его хорошо знали, и поэтому не было ничего удивительного в том, что кости из Неандерталя попали непосредственно к Фульроту.

Теперь, наконец, его школьная коллекция обогатится такой ценной находкой! Ликование сменилось безграничным удивлением… Правда, он не видел ни разу в жизни костей пещерных медведей, но то, что лежало перед ним, никак не могло ими быть! Это были, несомненно, человеческие кости! Но не те, что у наших современников, нет… Лоб был слишком плоский, низкий и скошенный назад. И затем мощные наросты над глазницами, которые в середине почти сливались друг с другом… А бедренная кость слишком сильно согнута… Ко всему этому все части костей здорово окаменели. Это могли быть только останки доисторического человека, возможно, даже допотопных времен!

Реконструкция скелета из Неандерталя

Это первое заключение Фульрота оказалось верным, но понадобилось еще полстолетия, прежде чем неандерталец был признан ископаемой человеческой формой!

Но как же он мог убедить своих коллег в правильности собственных выводов, если кости были выкопаны «неправильно», «не по-научному» и не проведены никакие геологические исследования слоев в маленькой фельдхоферской пещерке. И, кроме того, не найдено каких-либо указаний на одновременные останки вымерших млекопитающих животных (как, например, пещерный медведь или мамонт), да и инструменты каменного века там отсутствовали…

Ученый принялся внимательно изучать находки из Неандерталя.

К тому времени слой глины из грота был полностью снят. Из соседних глыб извлекли еще две человеческих кости предплечья, часть лопатки и несколько ребер. Рабочих опросили о точных обстоятельствах находки. На этом возможности Фульрота были исчерпаны!

В его кабинете реального училища в Эльберфельде все останки из Неандерталя поместились на одной доске. Это были крышка черепа (без сомнения, самый важный из найденных предметов), обе бедренные кости, левая половина таза, обе плечевые и локтевые кости, правая лучевая кость, правые лопатка и ключица, а также пять фрагментов ребер. Большинство костей были неповрежденными, хотя весьма хрупки, но с помощью клея их можно было закрепить.

Снова и снова Фульрот брал в руки кости и тщательно их осматривал. Они были действительно человеческие! Он показал их своему другу, местному врачу Куну, и получил также его подтверждение.

Фульрот наверняка знал, что опрометчивая, непродуманная публикация вызовет бурю негодования в научном мире. Знал он и о существовавших предубеждениях и сознавал положение, в котором оказался, занявшись этими человечьими костями.

Между тем газеты раструбили новость, и вся Европа уже знала о необычных находках в Неандертале. Но то, что они писали, ни в коей мере не соответствовало истине. Фульрот разозлился не на шутку: нет, он не мог претендовать на звание первооткрывателя первобытного человека, он лишь уяснил наверняка, что речь идет о человеческих костях! На газетные сообщения откликнулся университет в Бонне, оттуда Фульрота попросили предоставить находку для научного исследования. Как он мог отказать им, простой преподаватель, ведь он – не антрополог и не анатом и не хочет никоим образом вмешиваться в решения специалистов…

Реконструкция облика неандертальца из Ла-Шапели (по М. Герасимову)

В боннском отделении анатомии работали тогда профессора Майер и Шаафхаузен. Последний, антрополог, считался прогрессивным ученым, который в своей книге отстаивал теорию происхождения видов. Но тогда она не вызвала интереса: времена дарвинизма были тогда еще на дальних подступах к науке… Майер же не соглашался с мнением коллеги, поскольку считал себя учеником и приверженцем теории Кювье о постоянстве видов. Он, конечно, отверг бы вывод Фульрота о том, что неандерталец – это ископаемый человек. Но Шаафхаузен был тем, кем надо, ему Фульрот доверит своего неандертальца. Он надеялся на единодушие коллеги, но сознавал, что за признание еще предстоит бороться. Однажды он сказал своему другу Куну: «Ах, дорогой мой, я боюсь, что эта черепная крышка еще доставит мне головную боль!» Над этими словами Фульрота можно было посмеяться, но они были сказаны со всей серьезностью!