Александр Колпакиди - Все о внешней разведке

Первый раз Леман встретился с сотрудником бер­линской резидентуры ИНО ОГПУ в 1929 году, но этому предшествовал целый ряд длительных и взаимных про­верок. Все началось в 1923 году, когда сотрудник контр­разведывательного отдела полицай-президиума Берлина в чине криминальобервахмистра Эрнст Кур за дисцип­линарное нарушение был уволен со службы без права на получение пенсии. Оставшись без работы Кур пере­бивался тем, что красил берлинские крыши, да еще время от времени ему помогали бывшие сослуживцы. Жена Кура, не желая терпеть материальные лишения, подала на развод. Но так как Куру некуда было уходить, то они продолжали жить под одной крышей. Однажды бывшая жена Кура обнаружила среди его вещей слу­жебные бумаги и сообщила об этом в полицию. У Кура был произведен обыск, в результате которого были изъяты секретные документы. Как они к нему попали, Кур уже не помнил, но, несмотря на это, ему грозил суд. Однако полиция не захотела выносить сор из избы, и дело замяли.

Приблизительно в это же время Кур попросил в долг у Лемана, который помогал ему и раньше. Леман не отказал, но неожиданно посоветовал поискать источник доходов в советском полпредстве. Последовав совету, Кур в конце 1928 года отправил в полпредство СССР в Бер­лине письмо, в котором предложил свои услуги. А в начале 1929 года состоялась его первая встреча с работ­ником резидентуры ИНО ОГПУ в Берлине. Во время обстоятельного разговора Кур выразил согласие за мате­риальное вознаграждение работать на советскую развед­ку, сообщая сведения, которые мог узнать от своих зна­комых в полиции. Центр одобрил вербовку Кура, кото­рый получил псевдоним А/70 (позднее Payne).

Леман, к которому Кур стал обращаться за интересу­ющими его сведениями, понял, что тот стал работать на русских. Убедившись в безопасности таких контактов, Леман в конце лета 1929 года и сам через Кура устано­вил связь с берлинской резидентурой ИНО. В Москве вербовку Лемана, которому был присвоен псевдоним А/201 (позднее Брайтенбах), сочли большой удачей. 7 сентября Центр направил в Берлин телеграмму, в ко­торой говорилось:

«Ваш новый агент A/2Q1 нас очень заинтересовал. Единственное наше опасение в том, что вы забрались в одно из самых опасных мест, где при малейшей неосто­рожности со стороны А/201 или А/70 может произойти много бед. Считаем необходимым проработать вопрос о специальном способе связи с А/201» [70] Очерки истории российской внешней разведки. Т. 3. С. 340-341 .

В Берлине тоже понимали необходимость соблюдения максимальной осторожности при контактах с Леманом. В ответной телеграмме в Москву по этому поводу говори­лось: «Опасность, которая может угрожать в случае прова­ла, нами вполне учитывается, и получение материалов от источника обставляется максимумом предосторожностей» [71] Там же. С. 341. .

В результате было решено, что связь с Леманом ста­нет поддерживать через Кура нелегальный резидент внешней разведки в Германии Эрих Такке (Бом). Но, как выяснилось, такая организация связи оказалась нена­дежной. Дело в том, что Кур имел склонность сорить деньгами, увлекался женщинами и вином, иногда бывал излишне болтлив. Кроме того, Леману стало известно, что полиция начала проявлять интерес к Куру в связи с тем, что его вторая жена распространяла журнал МОПР (Международная организация помощи борцам револю­ции). Поэтому было решено вывести Кура из цепочки связи. В 1932 году по указанию начальника ИНО Артура Артузова он был передан на связь нелегалу Карлу Гурскому (Монгол), а также сменил прикрытие, став при помощи советской разведки совладельцем небольшого кафе. Что же касается Лемана, то связь с ним после отъезда Такке из Германии поддерживал сотрудник ле­гальной берлинской резидентуры Израилович (Генрих).

1902 — ?

Родился в Брауншвейге (Германия). После окончания школы приехал в Китай к брату-коммерсанту. В Харбине был завербован С. М. Шпигельглазом. До 1937 г. работал в нелегальной резидентуре в Берлине. Отозван в Москву. На­гражден именным оружием.

Разведывательные возможности Лемана были огром­ны. В 1930 году ему была поручена «разработка» советско­го посольства в Берлине, а в конце 1932 года переданы все дела по польскому шпионажу в Германии, которые представляли большой интерес для советской разведки. Сведения, передаваемые им, трудно переоценить. На­пример, в марте 1933 года он по заданию Москвы сумел посетить берлинскую тюрьму Моабит и подтвердить, что лидер немецких коммунистов Эрнст Тельман находится именно там. А в справке о работе Лемана, составленной в 1940 году начальником немецкого отделения Павлом Журавлевым, говорилось: «За время сотрудничества с нами с 1929 г. без перерыва до весны 1939 г. Брайтенбах передал нам чрезвычайно обильное количество подлин­ных документов и личных сообщений, освещавших структуру, кадры и деятельность политической полиции (впоследствии гестапо), а также военной разведки Гер­мании. Брайтенбах предупреждал о готовящихся арестах и провокациях в отношении нелегальных и «легальных» работников резидентуры в Берлине... Сообщал сведения о лицах, «разрабатываемых» гестапо, наводил также справки по следственным делам в гестапо, которые нас интересовали...» [72] Там же. С. 338. .