Карл Клаузевиц - О войне. Части 7-8

567. Таким образом, если план боя представляет скорее геометрический чертеж, то вождение им – скорее перспективный [129] , первый – скорее схематический набросок, второй – скорее изображение в перспективе. Как исправить погрешность, мы укажем в дальнейшем.

568. Недостаток времени влияет не только на недостаток обозрения, но и на возможность обсудить обстоятельства. Сравнивающее, взвешивающее, критическое суждение отходит на второй план в сравнении с интуицией, т. е. приобретенной упражнением находчивостью суждения. Это мы должны также отметить.

569. Человеческой природе свойственно, чтобы непосредственное чувство большой опасности для себя и для других являлось помехой для чистого разума.

570. Если таким путем суждение ума всячески стесняется и ослабляется, то на что придется опереться? Только на мужество.

571. В данном случае требуется мужество двоякого рода: мужество, чтобы не поддаться личной опасности, и мужество для того, чтобы рассчитывать на недостоверное и строить на этом свою деятельность.

572. Второй вид мужества обычно называют мужеством разума (courage d\'esprit), для первого нет соответствующего закону антитезы названия, ибо и то название неверно.

573. Если мы спросим, что в первоначальном смысле называется мужеством, то окажется, что здесь разумеется личное самопожертвование в опасности, и из этого пункта мы должны исходить, ибо на него опирается в конце концов все.

574. Такое чувство самопожертвования может исходить из двух совершенно разных источников: во-первых, из равнодушия к опасности – безразлично, происходит ли оно из органических свойств данного индивида, или из равнодушного отношения к жизни, или, наконец, из привычки к опасности, а во-вторых, из положительных мотивов: честолюбия, любви к отечеству, всякого рода воодушевления.

575. Лишь на первый вид мужества можно смотреть как на подлинное, прирожденное или обратившееся во вторую природу мужество, и оно отличается той особенностью, что вполне тождественно с самим человеком и, следовательно, никогда его не покидает.

576. Иначе обстоит дело с мужеством, исходящим из положительных чувств. Эти чувства противостоят впечатлениям опасности, и при этом, естественно, все зависит от их отношения к ним. Бывают случаи, в которых они могут повести гораздо дальше, чем простое равнодушие к опасности, в других случаях впечатления опасности получают перевес над ними. При равнодушии к опасности сохраняется большая трезвость суждения, что ведет к стойкости; положительные же чувства, вдохновляющие мужество, делают человека более предприимчивым и ведут к смелости.

577. Если с подобными импульсами еще связано и равнодушие к опасности, то мы получим совершеннейшую форму личного мужества.

578. Это до сих пор рассмотренное нами мужество представляет нечто субъективное, оно касается лишь личного самопожертвования, – а потому мы его называем личным мужеством.

579. Но ведь вполне естественно, что человек, не придающий особой цены жертве собственной личностью, точно так же не будет придавать особой цены жертве другими (которые по занимаемому ими положению поставлены в зависимость от его воли). Он будет смотреть на них как на товар, которым он может распоряжаться в той же мере, как самим собою.

580. Точно так же и тот, которого привлекает к себе опасность благодаря какому-нибудь положительному чувству, или будет приписывать то же самое чувство другим, или будет считать себя вправе подчинить этих других своему чувству.

581. Обоими путями мужество приобретает объективный круг действия. Оно уже не только влияет на личное самопожертвование, но и на применение подчиненных вооруженных сил.

582. Если мужество исключает из души все слишком живые впечатления опасности, то оно оказывает влияние и на деятельность разума. Последняя становится свободной, так как освобождается от гнета забот.

583. Но, конечно, мужество не может создать ни сил разума, если последних нет налицо, ни тем более понимания и проницательности.

584. Таким образом, при недостаточном разумении и проницательности мужество может повести совершенно ошибочным путем.

585. Совсем иное происхождение мужества, которое называют мужеством разума. Оно исходит из убеждения необходимости риска, а также из большей проницательности, вследствие которой риск представляется не столь большим, как он кажется другим.

586. Это убеждение может возникнуть и у людей, не обладающих личным мужеством, но оно становится мужеством, т. е. известной силой, поддерживающей человека в момент опасности и затруднений и сохраняющей в нем равновесие своим влиянием на темперамент, будящим и повышающим в нем благороднейшие силы; поэтому-то термин мужество разума не вполне правилен, ибо из самого разума оно никогда не возникает. Но мысли порождают чувства, которые могут усилиться посредством длительного воздействия мыслительной способности; это известно каждому на основании личного опыта.