Гелий Салахутдинов - Приключения на орбитах

Эксперименты с собаками дали нашим ученым много интересной информации. Но человек и животное – это две разные биологические системы, и то, что допустимо для одной, может оказаться неприемлемым для другой. Животные не имеют такой высокоорганизованной нервной системы, как у человека, не обладают они и мышлением, а значит, только полет человека мог дать ответы на многие медико-биологические вопросы, в частности на вопрос, выдержит ли его психика испытание невесомостью.

Космический полет человека был новой и неизведанной областью, и при его подготовке решались тысячи проблем – больших и маленьких. Например, было неясно, смогут ли сигналы человеческой речи доходить без искажения из космоса до Земли. Другими словами, можно ли будет на Земле понять то, что говорит космонавт в полете. И вот для изучения этого, казалось бы, простого вопроса у нас в стране было решено провести уникальный эксперимент. Изготовили манекен, внутри которого разместили магнитофон. Этот манекен специалисты любовно назвали Иваном Ивановичем. Когда приблизился срок запуска «космонавта», встал новый вопрос, что он должен «говорить» – связный или несвязный текст; арифметический счет передавать было нежелательно, поскольку тысячи радиостанций могли принять эти сигналы из космоса и тогда возникло бы подозрение, что русские запустили в космос человека, а назад его не вернули. Долго думали. Наконец кому-то пришла в голову простая мысль: «А что если записать на пленку хор имени Пятницкого? Ведь никто не сможет сказать, что русские запустили в космос хор». На том и порешили. Кстати, после полета Ю.А. Гагарина все же распространились слухи о том, что до него предпринималась попытка космического полета, закончившаяся неудачей. Возможно, причиной их был запуск Ивана Ивановича, но если задуматься, то станет ясно – истоки слухов лежали в нашей чрезмерной секретности.

15 мая 1960 года в СССР был запущен четвертый искусственный спутник Земли массой 4540 килограммов. Западные специалисты поняли, что в нашей стране вплотную подошли к запуску человека в космос. Генерал Л. Шассэн, оценивая этот спутник, писал: «Подобный вес корабля заставляет думать, что русские располагают новыми видами топлива, которые дают большую скорость истечения газов». Однако дело тут состояло ни в каком-то сверхчудесном топливе, оно, между прочим, было таким же, как на американских ракетах, – смесь керосина и жидкого кислорода. Причина успехов советских специалистов заключалась в более высоком уровне космической техники; в более мощных и высокоэкономичных ракетных двигателях, в большей грузоподъемности ракет.

Когда у одного из руководителей НАСА журналисты спросили, каковы результаты сравнительного анализа советской и американской ракетно-космической техники, он ответил: «Каждое утро в восемь часов я стою перед зеркалом и говорю себе: «Мы позади русских в общей тяге двигателей, в уровне тяги наших первых ступеней ракет. Во всех других областях, это мое глубокое убеждение, мы не отстаем от русских, мы равны или лучше русских»».

Было очевидно, что в СССР готовится орбитальный полет человека, тогда как в США программа «Меркурий» предусматривала запуск астронавта сначала лишь по баллистической траектории.

24 октября 1960 года на полигоне Байконур произошла страшная трагедия.

Ветераны советской ракетно-космической техники не раз и с большим удивлением отмечали, что за многие годы практических работ с такими опасными «игрушками», как жидкостные ракетные двигатели и ракеты, у нас в стране не погиб ни один человек. А ведь при запуске первых ракет в начале 30-х годов умудрялись привезти на полигон в Нахабино баллон с жидким кислородом не только без всяких предосторожностей, но даже в общественном транспорте. Годами работали в лабораториях с азотной кислотой, концентрация паров которой в воздухе порой была такой, что глаза слезились. И ничего, все сходило. А вот за рубежом…

Обычно вспоминали немецкого исследователя Макса Валье, известного и своими практическими работами по ракетам, и, главное, своей книгой «Полет в мировое пространство как техническая возможность». В один из субботних дней 1960 года он допоздна работал в лаборатории, вновь и вновь испытывая камеру жидкостного ракетного двигателя. Никаких мер предосторожности он, конечно, не применял, стоял рядом и регулировал его работу. Вдруг двигатель взорвался. Большой осколок попал ученому в грудь и перерезал легочную артерию. Валье умер, истекая кровью. Известен был и другой случай. В 1933 году (также в Германии) Тиллинг в своей лаборатории проводил опыты с пороховыми шашками. Одна из них взорвалась и разнесла экспериментальную установку. Погибли Тиллинг, его лаборантка и механик. Нас же, как говорят, Бог миловал. И вот… На десятой стартовой площадке, расположенной в нескольких километрах от места запуска спутников, проводилась подготовка к пуску тяжелой баллистической ракеты. После ее заправки была обнаружена неисправность в автоматике двигателя. Предосторожность требовала слить топливо и лишь после этого устранить причины неполадки. Однако это грозило переносом срока запуска на длительное время, поскольку кончалась гарантия некоторых элементов.