Александр Дерябин - Гражданская война в России 1917-1922. Красная Армия

, т. к. отсутствие их у последних вызывало множество недоразумений во взаимоотношениях с рядовыми красноармейцами — ведь обмундирование у всех было однотипным. Так, практически параллельно с утверждением и объявлением знаков различия Реввоенсоветом Республики, естественно, ничего не зная об этом, начальник 18-й стрелковой дивизии И.П. Уборевич 8 января 1 9 1 9 г. сообщал в штаб 6-й армии: «Доношу, что мной вводятся как временная мера отличительные знаки на левом рукаве для отделенных, взводных, ротных, батальонных и полковых командиров. Надеюсь, что Реввоенсовет-6 утвердит, т. к. эта мера вызывается необходимостью. Подробности с нарочным». К сожалению, внешний вид этих знаков различия нам пока неизвестен. По-видимому, нововведение Уборевича не было одобрено РВС 6 — й армии, т. к. уже 16 января 1919 г. Реввоенсовет Республики объявил утвержденные им нарукавные знаки различия для комсостава РККА…

Мемуаристы отмечают чрезвычайное многообразие униформы различных формирований и частей РККА и ВЧК. Например, взятый красными в плен в августе 1920 г. белый офицер В. Рыхлинский вспоминал, что 1-й Варшавский гусарский полк (влит вместе с Мазовецким полком красных улан в состав Красной Армии летом 1918 г.) был обмундирован в шинели старого русского образца, а «на голове — фуражка с желтым околышком и вместо красной звезды, подобно другим всадникам, украшена серебряным значком с конской головой, окруженной подковой, тоже серебряной». Он же отмечал, что в красной 51-й стрелковой дивизии были «до невозможности оборванные люди. Некоторые в красных рубашках и с обязательными ручными гранатами у пояса». Некий Н. Равич писал, что в 1919 г. в г. Сумы комендантский патруль имел красные околыши на фуражках и такие же кафтаны и галифе; комендант П.А. Кин объяснял это необходимостью хотя бы какого-то отличия от прочей разношерстной толпы красноармейцев.

Русский дипломат Т.Н. Михайловский, оказавшийся в мае 1919 г. в пока еще занятом красными Севастополе, однажды увидел, как «через весь город по Нахимовскому проспекту с Екатерининской улицы проехала в буквальном смысле слова „красная кавалькада“ — вся в красном одеянии с головы до ног, с белыми высокими гетрами — не столько красноармейцы, сколько „красноиндейцы“ нового типа. Сумасшедшая кавалькада (особые отряды крымской ЧК) пронеслась по пустому городу весьма живописно, что выглядело, как страница из кинематографического романа…»

Все это разноцветное обмундирование являлось более или менее типичным для некоторых кавалерийских и специальных частей, обычные же красноармейцы были одеты по большей части разношерстно, а зачастую и плохо. Ф.И. Голиков вспоминал, что в ноябре 1918 г. в Камышловском полку («Красных орлов») «не хватает пимов, шинелей. Совсем худо с полушубками. Красноармейцы ходят в чем придется: кто в домашней одежде, кто в форменном обмундировании, кто вперемешку». Говоря о 25-м Верхнекамском полке Особой бригады, он отмечал: «Так же были одеты и полки 29-й (стрелковой. — А.Д.) дивизии: шапки разные, кто в полушубке, кто в шинели, одни в валенках, другие в холодных сапогах, некоторые на самодельных охотничьих лыжах. Привычны для меня эти красные ленты на папахах, банты на груди…»

Небезынтересным было отношение к своему внешнему виду некоторых красноармейцев. Военный инструктор красногвардейского батальона Бутырского района Москвы М.Н. Духанов однажды летом 1918 г. обратил внимание на часовых у помещения бывшего ресторана «Стрельна» (на окраине Петровского парка) — «один в шинели, папахе, на поясном ремне — мятый патронный подсумок, за пояс же засунут наган, в руках — винтовка с примкнутым штыком. Другой — в потертой на складках кожаной куртке. Она на груди полузастегнута — виднеется полосатая тельняшка. Лихо сдвинутая на затылок бескозырка без ленточек того и гляди сорвется с головы. Брюки клеш тщательно отутюжены, ботинки начищены до блеска. Вооружен наганом, из карманов куртки выглядывают гранаты. Грудь перекрещивают две пулеметные ленты. У ног — пулемет „максим“.

Пестрота в обмундировании и вооружении для меня, военспеца, что соринка в глазу. Но любопытно…» Автор воспоминаний поинтересовался:

«— Товарищ Басов, пулеметным лентам место в коробках. Для чего вы их носите на себе? Для воинской красоты или для устрашения?. .

— Для красоты? Не приходило в голову… Для устрашения? Контры и этого боятся как огня! — Басов хлопнул рукой по бескозырке, нагану и расправил плечи, несколько рисуясь передо мной.

Читать дальше