Георгий Дорофеев - Хрущев - интриги, предательство, власть

Нина Петровна хотела было напомнить Никите, что Каганович в двадцатых годах уже возглавлял партийную организацию республики и, следовательно, легко может разобраться в ее хозяйственных делах, но, видя раздраженное настроение мужа, принялась его успокаивать.

– Все образуется, – говорила она, – возможно, Каганович и сам поймет, что Украина ему не по зубам.

Однако перспектива, обрисованная женой, не устраивала Хрущева. Он не верил в то, что Кагановича могут скоро отозвать в Москву, и решил действовать по своему усмотрению. Но что можно сделать в сложившейся ситуации, он и сам не знал. Понимал, что нужно всячески скрывать свое истинное настроение и, уловив удобный момент, нанести сокрушительный удар. Хитрость в сочетании с интригой – вот то оружие, которое Хрущев решил применить в данной ситуации. Он начал действовать осторожно и осмотрительно. Кагановича он встретил с распростертыми объятиями, как старого друга.

– Ты самая лучшая кандидатура для руководства Украиной, – говорил он своему преемнику, – я боялся, что Сталин мог бы прислать Молотова или Маленкова или кого-либо другого. Они бы тут не удержались, а ты со своим опытом и авторитетом – то, что нужно республике.

Лазарь Моисеевич слушал излияния Хрущева и удивлялся его открытости, откровенности и добропорядочности. Так он и доложил Сталину, когда тот спросил его о поведении Хрущева после отставки.

– Он ведет себя честно и открыто, – сказал Каганович Сталину, – признает свои ошибки и, на мой взгляд, глубоко в них раскаивается.

Через какое-то время Сталин сам позвонил Хрущеву и спросил его о самочувствии. «Для меня лично, – писал в мемуарах Хрущев, – главное заключалось в том, что Сталин как бы возвращал мне свое доверие. Его звонок был для меня соответствующим сигналом… Это улучшало мое моральное состояние…»

Между тем положение дел на Украине не улучшалось. Кризис в промышленности и в сельском хозяйстве Каганович объяснял не только ошибками Хрущева в руководстве республикой, но и происками «украинского буржуазного национализма», которому он объявил беспощадную войну. Однако Лазарь Моисеевич не учел одного обстоятельства. В райкомах, горкомах и обкомах партии – везде были расставлены сторонники Хрущева. Над ними-то и нависла угроза за допущенные провалы в экономике. Они заволновались и побежали к Хрущеву за советом. Никита Сергеевич принимал их, внимательно выслушивал жалобы и разводил руками.

– Я вам ничем помочь не могу, – говорил он. – Вы знаете, я сейчас не у дел. Пишите письма и телеграммы товарищу Сталину с просьбой спасти вас от преследований со стороны… впрочем, вы сами знаете, кто вас преследует.

В Москву полетели жалобы, в которых говорилось, что Каганович уничтожает украинскую культуру, насильственно русифицирует республику, преследует украинскую интеллигенцию. Это были серьезные сигналы. О том, что они поступали по прямой указке Хрущева, Сталин даже не мог представить. У него просто создалось впечатление, что Каганович, в силу своей национальной принадлежности, не сумел прижиться на Украине. Он отозвал его в Москву, а 26 декабря 1947 года принял решение о восстановлении Хрущева в должности первого секретаря ЦК Украины. Правительство возглавил замечательный хрущевский подхалим Коротченко.

Прощаясь с Кагановичем, Никита Сергеевич сделал «постное» лицо, обнял его и высказал сожаление, что ему не удалось долго поработать с таким опытным руководителем, каким является Лазарь Моисеевич, у которого он мог бы многому научиться. Каганович хмурился и не знал, что сказать. Каким-то особым чувством он понимал, что его спешная отставка связана с Хрущевым. Об этом он подумал, когда Сталин сказал ему: «Не пытайтесь поссорить меня с украинским народом».

Однако почему у Сталина возникло такое мнение, Каганович не знал. «Меня оклеветали, – тогда подумал он. – Но кто это мог так ловко сделать? Кому это было выгодно?» Хрущев всегда относился к нему по-дружески, и Кагановичу казалось, что тот еще больше страдает от его неудачи в руководстве республикой, чем он сам.

Только в 1957 году, когда Хрущев громил так называемую «антипартийную группу», к которой был причастен и Каганович, он узнал всю глубину хрущевского лицемерия. Хрущев раскрыл все свои крапленые карты в той закулисной игре.

– Каганович, – вещал Хрущев на пленуме, – окружил себя на Украине бандой беспринципных доносчиков. Он истреблял преданные партии национальные кадры, мучил и терроризировал украинскую интеллигенцию. Каганович – интриган, подхалим и двуличный человек.