Георгий Дорофеев: Хрущев: интриги, предательство, власть

И Распутин, и Хрущев достигли вершины злодеяний. Первый скомпрометировал царскую семью и самодержавие; второй – Сталина и Советскую власть. Конец жизни у них разный. Распутина убили, труп выбросили в прорубь. Когда Хрущева стащили с кремлевского престола и отправили на пенсию, он начал сочинять свои пасквили, чтобы оправдаться перед потомками и показать – какой он был мудрый и дальновидный реформатор.

Есть все основания говорить, что Хрущева так и не распознали Сталин и его ближайшее окружение. Никита Сергеевич умел ловко лавировать среди членов Политбюро. Его внешность вызывала доверие и симпатию. Балагур и весельчак, он мог рассказать смешной анекдот или, раскинув руки, сплясать гопак. К слову сказать, молчуны никогда не вызывали доверия коллектива и начальства. Молчит– значит что-то замышляет. Так уж повелось. Хрущев, казалось, был весь нараспашку. Открытый, доступный, хороший исполнитель. Правда, недалекий, малообразованный, но это никого не смущало и не раздражало – рабочий, мол, человек, на своем месте, без претензий на большее.

Только спустя многие годы Молотов скажет:

– С Хрущевым – и Сталин виноват, и я, все мы виноваты, что проморгали, это ведь не просто Хрущев, типичный антиленинец, это течение – игра на настроении.

Никита Сергеевич действительно умел подлаживаться, подстраиваться, быть горячим сторонником всех идей Сталина. Стоило Иосифу Виссарионовичу высказать ту или иную мысль, как он тут же ее подхватывал и брался за реализацию. Это нравилось. Если же он перегибал палку, то в этом не видели большой беды – старался, мол, человек.

Однажды Хрущев рассказал байку про «дюжэ вумного» Опанаса, мечтающего прославиться на все село.

– Ночью, – рассказывал Никита, – Опанас разбудил жену и сказал ей: «Таньку, вставай, придумав я новэ: колы зібраты з усього сэла сокыры (топоры), вырубаты проруб в річці, та кынуты ці сокыры в проруб, ось булькнэ, аж на всэ сэло чуты будэ».

Байка всем понравилась. Сталин смеялся до слез. С тех пор, когда они встречались, Иосиф Виссарионович часто спрашивал: «Ну скажи, Микитка, что сегодня булькнет?» Видимо, Сталин все-таки подозревал, что в самом Хрущеве живет все тот же прожектер Опанас, но не придавал этому значения. Хрущев нужен был как хороший исполнитель. Так он воспринимался и всеми членами Политбюро.

Однако сам Хрущев претендовал на большее. Он был буквально напичкан всяческими идеями. Ему казалось, что все, что делается – делается не так. Вот, если бы я был на их месте… Он давал простор воображению: ликвидировал министерства, давал указания писателям, художникам, ученым; подымал урожайность полей, увеличивал производство мяса. «Все ведь очень просто, – думал он, – нужно только действовать, а они сидят, сложа руки».

Обуреваемый идеями, он не мог спать. Топорные лавры Опанаса не давали ему покоя. Но если тот хотел прославиться на все село, то Никита Сергеевич мечтал стать известным во всей стране, во всем мире.

– Хочу построить агрогорода, – говорил Никита жене, – ты представляешь, что это будет?

Нина Петровна не представляла. Ей хотелось спать, а Никите Сергеевичу не спалось. Ворочаясь с боку на бок, он принимает единоличное решение об укрупнении сел, поселков, колхозов, ликвидируя мелкие деревушки, на которых и держалось веками сельское хозяйство России. Однако селяне его почему-то не поддерживали. Из 1127 колхозов Московской области за реорганизацию проголосовали только 230. Хрущев был возмущен до глубины души. Всех, кто не поддержал его идею, он объявил бухаринцами, троцкистами и уклонистами. У него был большой набор ярлыков. Не долго думая, пригласил к себе Успенского, возглавлявшего управление НКВД столицы.

– Вот что, товарищ Успенский, – сказал Никита Сергеевич, – в городе мы зачистили врагов народа, – а вот до села руки так и не дошли, а они там компрометируют партию и вредят нам. Посмотри, кто там выступает против укрупнения деревень. Это явные враги народа. Ты займись этим делом.

О новшестве Хрущева узнал Сталин. Он возмутился: «Хрущев болен маниакальной реорганизацией, – сказал он, – за ним нужно присматривать».

Были приняты срочные контрмеры против хрущевской инициативы. В местные партийные организации разослали закрытое письмо ЦК ВКП(б) «О задачах колхозного строительства в связи с укрупнением мелких колхозов». В нем осуждалась хрущевская компания по слиянию и ликвидации веками сложившихся деревень и деревенского уклада. Критиковалась и накануне вышедшая в «Правде» статья Хрущева по этому вопросу.