Иштван Рат-Вег - Пестрые истории

«Хочу воскресить в Вашей памяти ту ночь, когда Вы и маркиза Турзель молча, за руку вывели меня из Тюильри. Я особенно хорошо помню этот случай, потому что наш незабвенный отец в неурочный час разбудил меня ото сна и сам вместе с маркизом Турзель одел меня. (Это была ночь, когда королевская семья сделала попытку бежать. — Авт.)

Вспомните, как нас предупредили — не разговаривать ни с кем, а мне особенно, не поднимать никакого шума. Вспомните, как мы втроем (то есть он, его сестра и маркиза Турзель. — Авт.) ожидали в каком-то полутемном помещении, а поскольку они пришли с опозданием, наш отец извинялся перед маркизой, объясняя, что он заблудился.

Если Вам этого недостаточно, чтобы признать во мне Вашего настоящего брата, то я опишу нашу квартиру в Тампле. В комнате нашей доброй матушки кровать была слева, возле деревянной перегородки; а в комнате нашей тетушки кровать стояла по правую сторону, тоже вдоль перегородки. В комнате нашей тетушки окно было против входа…»

Письмо было полно прочих сугубо доверительных фактов и перечислением лиц, которые сопровождали короля и его семейство после ареста в Конвент, а потом и в Тампль.

Да, но вот только эти самые доверительные факты уже давно перестали быть доверительными. Именно с такими подробностями они изложены в воспоминаниях маркизы Турзель и камердинера Клери, в несметных изданиях по истории революции, а также истории королевской семьи. Наундорф мог их читать, со своей стороны он не добавил ничего нового. Герцогиня Ангулемская ни словом не откликнулась на письмо.

Однако в пользу Наундорфа говорит то, что поведение герцогини Ангулемской было необычным и даже подозрительным. В деле такой важности, после рекомендательных писем версальских придворных дам ей нельзя было отвергать эту встречу. Ведь в ее интересах было положить конец назойливым исканиям и решительно заявить: этот человек не мой брат. Возможно, это ее семейство воспротивилось встрече, чтобы сходство и ее не сбило с толку, что еще более запутало бы это опасное дело.

Наундорфу наконец удалось вместе с семейством попасть в Прагу к воротам герцогини Ангулемской. Все они, Наундорфы, были вылитые Бурбоны, за исключением дочери, которая была точный портрет Марии Антуанетты. Они с мольбой протягивали руки к герцогине, стоявшей у окна, но та отвернулась от них.

Вот так, сменяя друг друга, на свет появлялись факты в деле Наундорфа, которые или подтверждали, или опровергали его версию. Только удовлетворительные доказательства склонят чашу весов в пользу идентичности, как сильнейшие опровержения вновь перевесят.

Надо отдать должное, сам Наундорф довольно ловко интерпретировал факты, говорящие против него. По его мнению, главным организатором побега из Тампля была Жозефина. О своей дальнейшей судьбе он сообщал, что в 1804 году во время правления императора Наполеона он-таки попал в руки своих преследователей, они привезли его в Париж, а потом прятали в венсенском лесу, пока ему не удалось бежать и оттуда. Вопрос: как стало возможным, что Жозефина не пришла опять ему на помощь, ведь тогда она уже стала полновластной императрицей? Ответ: потому что тогда Наполеон уже пообещал ей сделать наследником престола ее сына от первого брака Евгения Богарне, то есть ее собственный интерес столкнулся с интересами ее бывшего подопечного.

По делу о фальшивых деньгах ему не пришлось отбывать наказание целиком, его помиловали. Объяснение: его надо было приговорить, чтобы снискать благосклонность французского короля, а потом его отпустили, потому что знали, что он невиновен.

В этом деле участвовала еще одна таинственная личность по имени Лоран. Он состоял в тюремном штате служащих Тампля, и он, как можно предположить, и был тем, кто по поручению Жозефины и Барраса организовал побег. Но допросить Лорана не было возможности, потому что он выехал по официальному поручению в Санто-Доминго и больше оттуда не возвратился. По утверждению Наундорфа, конечно же, правительство выслало его, чтобы освободиться от неприятного свидетеля.

Не беда, есть письма Лорана, которые тот адресовал генералу Фротте. Из них яснее ясного видно, что он являлся главной движущей силой побега, это он провел в тюрьму немого ребенка и т. д.

Однако это были не оригинальные письма, а копии, не имеющие доказательной силы.

Нет, имеют, отвечал всегда и всему находивший объяснение Наундорф. Правда, в 1804 году во время венсенского плена у него их забрали, но, пожалуйста, выслушайте заключение специалистов об этих копиях: они выполнены на бумаге того времени, написаны тогдашним письмом и в стиле того времени.