Эдвард Радзинский - Наполеон - исчезнувшая битва

Император дал мне возможность все это записать и ушел раздумывать, как развить столь удачно начатую атаку на губернатора. Когда-то он воевал с целым континентом, теперь - с жалким губернатором...

План был составлен, и уже к вечеру Киприани спустился с нашей скалы в Джеймстаун, а утром весь остров шепотом передавал друг другу монолог императора.

Далее император развил успех. У него огромное состояние в Европе, однако он из принципа предпочитает жить на деньги, которые ему выделяет Англия. И он приказывает принести столовое серебро и выломать имперских орлов.

- Теперь рубите! - велел он.

Маршан и Бертран топорами порубили посуду на куски. И Киприани отправился с этими кусками серебра в городок, в съестную лавку. Он подождал, пока туда зайдут английские офицеры с корабля, стоящего на рейде. Завтра они отправятся в Лондон и опишут сцену, которую перед ними разыграл Киприани.

Слуга императора вываливает перед лавочником серебро.

- Сколько это стоит? - спрашивает он хозяина. И поясняет: - Я пришел продать вам его, чтобы прокормить нашего повелителя.

И он еще раз пересказывает монолог императора. Теперь рассказ о нищете вчерашнего владыки мира и гнусном поведении сэра Гудсона Лоу поплывет в Европу.

Но император неумолим. Он продолжает наказывать губернатора. Сегодня он сказался больным и утром не вышел из дома. Губернатор пребывает в ужасе. Эльба! Призрак проклятой Эльбы! Он не выдерживает и днем посылает караульных. Мы отвечаем, что император нездоров. Посланцы требуют "предъявить генерала Бонапарта". Император велит отвечать солдатским матом.

Появляется сам губернатор. Он приказывает солдатам войти в дом (если понадобится - взломать дверь) и сообщить, там ли пленник.

Я наблюдаю, как император преспокойно заряжает ружье и говорит с радостной улыбкой:

- Если кто-нибудь войдет ко мне - клянусь, я его убью.

В этот момент он вновь на поле боя! Он посмотрел на меня. Я кивнул непременно запишу.

Как всегда, положение спас Маршан. Он вышел к англичанам и шепотом пообещал приоткрыть занавеску. И английский караульный с облегчением смог написать в рапорте: "Наблюдал генерала Бонапарта в халате с ружьем в руках". Больше в тот день нас не тревожили...

Прочитал всю сцену, записанную тогда. Как изменился с тех пор мой почерк - теперь он все больше походит на почерк покойного отца.

Повторюсь: я сблизился с императором после Ватерлоо. И все удивительное, странное, что случилось тогда на моих глазах и казалось подчас совершенным безумием, суждено мне понять только теперь.

Я выбираю из вороха записей те дни. Жаркие дни после Ватерлоо...

Только что я узнал - император проиграл битву при Ватерлоо. По слухам, много солдат погибло в кровавой резне. Старая гвардия прикрывала отход остатков войск, беспорядочно бежавших. Однако маршал Груши сумел вроде бы вывести свою армию без потерь к Парижу.

Сегодня во время заседания Совета министров Люсьен (брат императора*), рассказал о поражении при Ватерлоо и, говорят, пытался приуменьшить потери. Он сказал: "Гибель даже нескольких десятков тысяч солдат не должна решить судьбу Франции". Но министры молчали...

Только что прискакал курьер - император приедет завтра. Союзники опять движутся на столицу. Второй раз в течение одного года должно произойти то, чего великий город не знал на протяжении тринадцати веков, - неприятель войдет в Париж. И оба раза позор случился в правление того, кто расширил границы империи до размеров всей Европы, при ком Франция правила миром!

Раннее утро 21 июня 1815 года. Император вернулся в Париж. Но слухи о катастрофе его обогнали.

Вместо Тюильри император решил остановиться в Елисейском дворце (многими это воспринято как знак краха). Я приехал во дворец.

Император сидит в зале с отсутствующим видом. Собрались министры. Он комментирует битву равнодушным голосом и вообще ведет себя странно - как посторонний.

Я слышал, как Люсьен говорил Гортензии, падчерице императора: "Он парализован и полностью подчинился судьбе..."

Однако уже через пару часов его посетил прежний прилив энергии. Вечером опять собрали министров. Император начал излагать великолепный план новой компании. Но вскоре погас и, не закончив речь, попрощался. И затворился в своем кабинете.

А враги не дремали! Лафайет добился экстренного созыва Палаты депутатов - и раздались грозные речи. Я вновь поспешил во дворец.

Стоит нестерпимая жара, но никто не покидает раскаленный город. Тысячи людей на улицах, предместья пришли в Париж - как во времена революции. И рабочие, как это не странно, - за него. Бесконечные процессии идут мимо дворца. Народ приветствует императора...