Майкл Фрай - Эдинбург. История города

Когда Бьюкенен предложил построить внутреннюю кольцевую автостраду, он не шутил. На юге она должна была пройти над Медоузом, в полумиле от Хай-стрит, по эстакаде. Сегодня мы знаем парк Медоуз как местность, где здания из песчаника гармонично сочетаются с открытыми зелеными пространствами, где играют на траве дети и бегают трусцой студенты; не требуется напрягать воображение, чтобы представить, в какую свалку и скопление пустырей превратил бы его Бьюкенен. На севере автострада прошла бы через Новый город, в полумиле от Принсес-стрит. Бьюкенен совершил ту же ошибку, что и Аберкромби, недооценив эдинбургскую буржуазию. Домами в Новом городе владели или арендовали молодые специалисты, «подкованные» в юриспруденции и способные воспрепятствовать осуществлению любого плана. Так и случилось: поражение потерпел не только Бьюкенен, но и вступившие в тайный сговор чиновники из городского совета и министерства по делам Шотландии, которые полагали город игрушкой в собственных руках, пластилином, легко принимающим какую угодно форму. Другие города Великобритании удалось подтолкнуть к подобным решениям без серьезного сопротивления, поскольку там жители либо уже давным-давно покинули центр, либо съезжали прямо сейчас. Однако в Эдинбурге любили селиться в центре и не проявляли желания его покинуть, не говоря уж о том, чтобы заменить дома автострадами. В конце концов жилье в центре, помимо его исторической и эстетической ценности, еще долгие годы не обветшает и будет вполне пригодным; зачем же его уничтожать?

Спас ситуацию укоренившийся консерватизм Эдинбурга, как говорили некоторые. На самом деле, из XXI столетия видно, что ретроградами выступали как раз градостроители, а те, кто протестовал против их планов, были людьми передовыми. Так или иначе, общественность отвергла идеи Бьюкенена. [427] С. Buchanan et al. Edinburgh: The Recommended Plan (Edinburgh, 1972), passim.

Это ключевые эпизоды в истории современного Эдинбурга. Они затронули и политическую жизнь. Городской совет продемонстрировал неспособность примирить историю и вызовы современности. Реакционные прогрессисты и динозавры-лейбористы одинаково погрязли в планах, что сулили разрушение города. В итоге те и другие столкнулись с мятежом в своих рядах. Споры вокруг устройства Эдинбурга фактически привели к устранению прогрессистов, поскольку партия консерваторов решила, что настала пора вступить в соперничество с лейбористами на местных выборах, и выдвинула грамотно составленную программу, которая тут же привлекла избирателей. А в рядах лейбористов былых лидеров постепенно теснили молодые «волки», которые вряд ли благоговели перед градостроителями и были ближе к консерваторам по своему отношению к прожектерским идеям. В результате городской совет окончательно утратил поддержку горожан. Последовали кардинальные изменения в политике, отныне задачей провозгласили спасать и восстанавливать, а не уничтожать или переделывать. И, наверное, именно от этой исторической развилки мы должны отсчитывать начало новой политической нестабильности, которая связана с тем, что сегодня никакая партия не имеет гарантированных депутатских мест от Эдинбурга в парламенте. Старые споры, впрочем, возобновляются в новых обличьях. Город продолжает дебатировать по поводу способов доставки жителей в сохраненный городской центр и обратно, к счастью, не выказывая стремления избавить их от подобных сложностей, попросту разрушив этот центр. И по сей день налицо конфликт между планами градостроителей и предпочтениями горожан.

Прежде чем закончился его недолгий расцвет, городское градостроительство успело учинить парочку катастроф, просто с целью показать, как мог бы выглядеть город, реализуйся все планы. Площадь Сент-Джеймс-сквер (1773) отмечала восточную границу первого Нового города, состояла из домов, всегда мрачных на вид, а к тому времени изрядно обветшавших, хотя стояли они на одном из прекраснейших городских земельных участков в Европе. На взгляд прогрессистов этот земельный участок годился исключительно под магазины. Жилые дома на Сент-Джеймс-сквер пошли на снос, и на их месте вырос Сент-Джеймс-центр, превративший симпатичный район в подобие неряшливого рынка. В этом надругательстве над городом приняли участие как местное, так и центральное правительство. Можно упомянуть и Новый Сент-Эндрю-хаус, предназначенный свести воедино разрозненные отделы министерства по делам Шотландии в шестиэтажном семиугольнике — к тому же сплошь бетонный, по-видимому, в качестве преднамеренного оскорбления городу, выстроенному из камня. Как бы подчеркивая оскорбительное высокомерие властей, эта махина выросла до восьми этажей, вознесясь над куполом Реджистер-хауса и особняком сэра Лоуренса Дандаса на Сент-Эндрю-сквер, причем именно в тех местах, откуда они видны лучше всего. Позже Новый Сент-Эндрю-хаус окажется заброшенным, ибо выяснится, что в нем полным-полно асбеста. Сейчас, когда пишутся эти строки, есть неплохие шансы, что его и Сент-Джеймс-центр все-таки снесут. [428] Я не удостою архитекторов, занимавшихся этим, упоминания в основном тексте. Их компания называлась «Burke & Martin». Стыд им и позор!