Федор Раззаков - Жизнь замечательных времен. 1975-1979 гг. Время, события, люди

Поздно вечером 6 декабря Москву посетила очередная заграничная знаменитость: ансамбль из ФРГ «Бони М». Надеюсь, сегодняшняя молодежь тоже знает этот коллектив, а в те годы он был на самом пике популярности. Группа выходцев с Ямайки в лице трех женщин (Лиз Митчелл, Мейзи Вильяме, Марши Барет) и одного мужчины (Бобби Фаррел) вот уже два года взрыдала Европу своими хитами. В Советский Союз песни ансамбля проникли более года назад, а первый показ по ТВ состоялся только в этом году — в начале февраля в «Мелодиях и ритмах зарубежной эстрады». Короче, «Бони М» в Москве обожали не меньше, чем «АББА» или «Смочков». Перед прилетом в столицу СССР ансамбль три недели гастролировал в ФРГ, два дня выступал с концертами в столице Ирландии Дублине, затем посетил Англию и только потом завернул в Москву.

На следующий день после приезда гости отправились гулять по столице. Причем в самом начале вышел конфуз: Фаррел собрался гулять в одном костюме, видимо, запамятовав, что находится не на родной Ямайке, где круглый год стоит жара. Пришлось срочно подыскивать ему шубу. Гости сначала посетили Ленинские горы, после чего поехали в Кремль, на Красную площадь. В этой прогулке их сопровождала творческая группа с Центрального телевидения во главе с режиссером Евгением Гинзбургом и диктором ЦТ Татьяной Коршиловой. Вся прогулка снималась на видеопленку, чтобы в будущем из этого получился фильм.

В съемках блокбастера «Москва слезам не верит» наступил вынужденный простой. 7–8 декабря, в 8-м павильоне, в декорации «квартира профессора» должны были снимать один из самых крамольных эпизодов — соблазнение Рачковым Катерины. Однако съемки были сорваны по вине художника Меньшикова, который не сумел к сроку подготовить декорацию. Два дня Меньшов ждал, что все будет «тип-топ», но когда утром 8 декабря ему сообщили, что декорация все еще не готова, нервы его не выдержали. Режиссер взял в руки перо и бумагу и накатал на художника «телегу». Художника на первый раз предупредили.

А Москва тем временем стоит на ушах от приезда «Бони М». Все хотят попасть на концерты в ГЦКЗ «Россия», но всех желающих, естественно, зал вместить не может. Поэтому попадают туда только избранные. Например, композитор и певец Евгений Мартынов. Правда, поначалу он хотел отказаться от этого похода. Дело в том, что человек, которого он попросил достать три билета (себе, брату и молодой жене), затребовал за них астрономическую сумму — по 250 рублей за штуку. У Мартынова аж челюсть отвисла. И было от чего: на билетах черным по белому стояла госцена в 5 рублей, а «доставала» требовал за них сумму в 50 раз больше. Поэтому Мартынов взревел: «Да ты что, белены объелся?! Сам-то ты идешь на концерт?» «Конечно, иду, с женой», — последовал ответ. «И что, за два своих билета ты тоже пятьсот рублей выложил?» «Доставала» потупил очи долу. Мартынов сразу все понял. «Значит так, — вынес он свой вердикт. — Мартынов, возможно, дурак, но не до такой степени. За такие деньги нужно три месяца грузчиком вкалывать или полгода — дворником. Вы хотите, чтобы вся Москва меня на смех подняла?» И дальше — нецензурная лексика. «Доставала» понял, что переборщил, и сразу снизил цену чуть ли не вдвое — попросил за один билет 150 рублей. На том и сговорились.

А вот как вспоминает о своем посещении концерта «Бони М» морозным вечером 8 декабря Татьяна Друбич: «Бони М» в Москве — это шок, сенсация. Москву трясло. Билеты распространялись через профкомы и партийные организации. Началась спекуляция и обмен билетами. В нашей институтской компании я тянула жребий и вытащила билет. Он стоил 4 рубля. В Москве стояли жуткие холода. У концертного зала «Россия» парень, специально приехавший из Краснодара, чтобы увидеть «Бони М», упал Передо мной на колени, держа в одной руке стольник, а в другой полтинник, и слезно умолял отдать ему билет. Искушение забрать сто пятьдесят рублей и уйти греться в другое место, конечно, было страшное, но я была делегирована от компании и пошла на концерт, о чем не жалею.

Публика была в основном солидная, напряженная. В основном был партийно-хозяйственный актив. Они совершенно не знали, как себя вести, потому что это был шок, это была почти откровенно эротическая музыка. Со мной рядом сидела пышногрудая женщина в пушистой ангорской кофте, которую весь концерт волновало. Она вздыхала: «О господи! О господи!», когда Бобби Фаррел бегал по креслам, а Лиз Митчелл спускалась и тащила на сцену кого-нибудь из зала. Это было очень здорово!..»