Федор Раззаков - Жизнь замечательных времен. 1975-1979 гг. Время, события, люди

Между тем вся мировая спортивная общественность с нетерпением ждет начала встречи за мировую шахматную корону между советским гроссмейстером Анатолием Карповым и бывшим гражданином СССР Виктором Корчным, который должен начаться через две недели в Багио. Учитывая этот интерес, Корчной предпринял очередную попытку уговорить советское правительство разрешить его жене и сыну выехать к нему в Швейцарию. 2 июля, перед своим отлетом из Цюриха в Манилу, Корчной обнародовал свое открытое письмо Брежневу. В нем он писал:

«Глубокоуважаемый господин Брежнев!

В Советском Союзе осталась моя семья — жена и сын. Лояльные советские граждане, они, однако, движимые чувством любви к мужу и отцу, в июле 1977 года подали заявление на выезд из СССР. В ноябре 1977-го моей семье было отказано в визе на выезд. В устной беседе руководители милиции в Ленинграде не скрывали, что члены моей семьи — это заложники, которым предстоит расплачиваться за мой побег.

С момента подачи заявления на выезд прошло около года. Положение моих родных катастрофическое. Они лишены средств к существованию, возможности работать или учиться.

К ним с подозрением и злобой относятся власти, люди избегают контактов с ними. Права, дарованные конституцией, сейчас резко ограничены для членов моей семьи, а обязанности — нет! Моего сына, который уже год как решил проститься с родиной, хотят забрать в армию.

Вы, господин Маршал Советского Союза, прославляете доблесть Мохаммеда Али, который отказался воевать во Вьетнаме. А мой сын тоже не хочет воевать, не хочет быть солдатом армии страны, где бессовестно травили его отца!

Странно, господин Председатель Верховного Совета СССР, что за развал работы, за создание нездоровых отношений в спорте, наконец, за профессиональную некомпетентность советских руководителей — наказывают не тех, кто виноват, а тех, кто беззащитен…

Я обращаюсь к Вашему политическому благоразумию, господин Генеральный секретарь! Для того чтобы матч на первенство мира по шахматам прошел в нормальной спортивной обстановке, без политических осложнений, я прошу Вас разрешить моей семье покинуть СССР…»

Это письмо в тот же день было передано в советское посольство в Цюрихе. Однако уже спустя несколько часов оно было возвращено Корчному. Конверт был надорван, внутри — ни слова ответа. Видимо, сотрудники посольства познакомились с содержанием письма, связались с Москвой, но оттуда поступил ответ, что никакого ответа от Брежнева не будет. И письмо вернули его автору.

2 июля в Москве, в загсе, известном как «Грибоедовский» (потому что находится на улице Грибоедова), состоялось бракосочетание известного певца Льва Лещенко и студентки экономического факультета МГУ Ирины Багудиной. Как мы помним, эта пара познакомилась два года назад на отдыхе в Сочи. Влюбленные не могли оформить свои отношения раньше: Лещенко никак не мог развестись со своей первой женой, а также был занят проблемой получения новой жилплощади. Наконец, получив развод, Лещенко разделил с первой супругой лицевой счет на их бывшую квартиру и приобрел себе новое жилье — двухкомнатную кооперативную квартиру на Ленинском проспекте. Туда молодожены и приехали, после того как справили свадьбу в ресторане.

В Ленинграде между тем находится с гастролями певец из Англии Питер Гордино, которого в Советский Союз привез известный нам импресарио Стенли Лауден. По этому случаю в город на Неве специально приехал любовник дочери генсека Борис Буряца. Он поселился в том же отеле, в котором жили и гости из Англии, — в «Европейской». Увидев его там, Лауден сразу смекнул, какая нелегкая принесла Буряцу в Ленинград: он явно не оставил мечту охмурить какую-нибудь иностранку и с ее помощью покинуть СССР. Но его затея опять провалилась: все танцовщицы ансамбля Питера Гордино заявили, что они обручены и их ожидают женихи в Лондоне. Лаудена это удивило, он-то знал, что это неправда — во всяком случае пара-тройка танцовщиц были точно свободны. Правда вскрылась неожиданно. Оказывается, переводчица, которая была приставлена к англичанам, была хорошей знакомой Галины Брежневой и по ее заданию наговорила про Буряцу англичанкам массу неприятных вещей: мол, он и мафиозо, и ловелас, и вообще редиска — нехороший человек. Естественно, после таких слов танцовщицы стали шарахаться от Буряцы, как черт от ладана.

Своей бедой Буряца как-то поделился с Лауденом во время завтрака. Англичанин как мог его успокаивал: сказал, что еще не все потеряно, что вокруг полно других иностранок. Но Борис все равно выглядел удрученным. «Если бы меня мучило только это, — признался он Лаудену. — Только Господь знает, сколько еще протянет Брежнев. А не станет его — уберут и меня». Пытаясь отвлечь его от плохих мыслей, Лауден спросил о дочери генсека. Но Буряцу и эта тема не вдохновила. «Она меня по-прежнему защищает, но взамен требует рабской покорности, — сообщил Буряца. — Она даже приставила ко мне своего родственника Семена Цвигуна. Я должен играть с ним в карты и постоянно проигрывать ему, чтобы он как можно меньше огорчался. Как меня все это достало!..»