Федор Раззаков - Жизнь замечательных времен. 1975-1979 гг. Время, события, люди

На другой день Брежнев продолжил охоту, но теперь уже в более спокойной обстановке — взобрался на вышку. Здесь риска не было никакого: лежи себе и жди, когда кабаны выйдут к приманке. Но, как говорится, если не везет — так не везет. Брежнев и здесь умудрился получить травму: во время выстрела так неловко обращался с ружьем, что приклад угодил ему в переносицу. И вновь — боль, кровь. Врачам опять пришлось экстренными мерами останавливать кровотечение. После двух этих случаев Брежнев с грустью заметит: все, я больше не стрелок. И с тех пор перестанет охотиться сам: это за него будут делать его телохранители, а он будет только наблюдателем.

Утром 28 мая Владислав Дворжецкий сделал попытку позвонить домой в Москву, чтобы сообщить жене, что у него все нормально. Однако к телефону никто не подошел: жена домой вернулась только в половине девятого вечера. И стала ждать звонка из Гомеля. Но телефон как-то странно потренькивал, как будто кто-то хочет, но не может пробиться по межгороду. Жена даже сказала другу мужа Андрею, который заехал к ней в этот час: «Это Владик пробивается. Точно он». Но звонка так и не последовало.

До позднего вечера Дворжецкий действительно пытался пробиться в Москву, а когда понял, что это бесполезно, бросил трубку. Нещадно болело сердце. Таблетка, положенная под язык, не помогала, тогда он взялся за сигареты (хотя врачи категорически запретили ему курить). В половине десятого вечера он лег на кровать и взял в руки книгу «Животный мир Белоруссии», подаренную ему на одном из концертов. Но смог прочитать всего лишь несколько страниц. В 21.45 сердце актера остановилось.

В тот же день, но уже в Москве, скончался писатель Юрий Домбровский. Этот литератор принадлежал к числу запрещенных, поскольку писал книги, не соответствующие духу «социалистического реализма». Свой первый роман — «Державин» — Домбровский написал в начале 30-х годов, когда отбывал ссылку в Алма-Ате. Роман, естественно, не напечатали. Та же участь постигла и вторую книгу — «Обезьяна приходит за своим черепом», тоже написанную в Алма-Ате, но уже в начале 40-х. В 1949 году Домбровского арестовали и отправили в Озерлаг.

Первая книга Домбровского была напечатана во времена хрущевской «оттепели» и вызвала фурор: это был роман «Хранитель древностей», опубликованный в 1964 году в «Новом мире». Он был признан лучшей публикацией года, вызвал волну читательских откликов, сотни переводов и рецензий на Западе. Однако родная критика про роман стоически молчала, поскольку команды сверху на этот счет не поступало. Но Домбровского это мало волновало. В марте того же 64-го он сел за продолжение «Хранителя» — роман «Факультет ненужных вещей». Он заключил на него договор с тем же «Новым миром», хотя и отдавал себе отчет, что роман из «плана 2000 года». Книгу действительно в Советском Союзе никто не собирался публиковать, зато западные издатели буквально осаждали Домбровского. В результате в 1978 году роман был напечатан во Франции. Домбровский успел полистать это глянцевое издание, а спустя месяц — через 16 дней после своего 69-летия — скончался. По словам жены писателя Клары Тумановой-Домбровской, произошло это следующим образом: «28 мая он встал со стула, прошел два шага и упал на пол. Я вызвала «Скорую» и бросилась делать ему искусственное дыхание. Когда «Скорая» приехала, врач спросил меня: «Вы что, собственно, делаете?» Я посмотрела и поняла, что тело уже остекленело…»

А теперь послушаем воспоминания другой женщины — жены актера Владислава Дворжецкого Натальи Литвиненко: «В двенадцать часов дня 29 мая я поехала к маме в Подольск. Целый день мы с родителями провели в воспоминаниях о Владе, в разговорах о нем: как себя чувствовал перед отъездом? что решили с лечением? с отпуском? какой свитер надел в дорогу? теплый?.. Вечером я возвращаюсь домой, в Москву, сажусь на вокзале в троллейбус… Деревья в цвету… так красиво все, я думаю: «Какая же я счастливая!..» Я уже рвалась домой, почти бежала, знала и ждала, что сейчас будет звонок от него… Все эти два года, связанные с Владом, я жила с ощущением того, что «так не бывает!.. так хорошо — не бывает…» Я помню, что меня совершенно переполняло это счастливое ожидание звонка.

Ключей у меня не было, я отдала их другу Влада Андрею, который должен был вернуться домой раньше. Звоню. Дверь открывает совершенно бледный Андрей. Говорит: «Пойдем на кухню… Я тебе должен что-то сказать…» А я вижу, что на нем нет лица, и понимаю: с Владиком что-то случилось… Он рассказал мне все.