Федор Раззаков - Жизнь замечательных времен. 1975-1979 гг. Время, события, люди

15 мая в столицу солнечного Узбекистана город Ташкент прибыл один из грабителей ереванского банка Николай Галачян и его новый подельник Владимир Купцов. Приехали они туда с одной целью: совершить первую попытку обмена похищенных из Госбанка денег (300 тысяч рублей) на облигации 3-процентного займа. Эта операция должна была показать, установлен ли контроль за украденными деньгами достоинством выше 10 рублей, или нет. Обмен должен был совершить, естественно, не сам Галачян, а его напарник, за что тому были обещаны хорошие комиссионные.

Марк Захаров продолжает работу над фильмом «Обыкновенное чудо». 16 мая на съемочной площадке (а съемки начались месяц назад) впервые появился исполнитель роли Короля Евгений Леонов. До этого он в работе над картиной не участвовал, поскольку играл другую роль: был главным в группе поддержки советских хоккеистов, участвовавших в чемпионате мира по хоккею с шайбой в Праге. Поспособствовав победе наших ребят на этом турнире, Леонов 15 мая вернулся в Москву, а на следующий день с утра был уже на «Мосфильме». В тот день снимались эпизоды первого появления Короля со свитой в трактире. Герой Леонова представлял трактирщику (Юрий Соломин) себя, свою свиту и просил предоставить им ночлег на время непогоды. На следующий день съемки эпизода были продолжены.

15—18 мая в Люблино проходил суд над видным диссидентом — доктором физических наук, членом-корреспондентом армянской Академии наук (из которой его перед самым судом исключили), основателем московской группы наблюдения за выполнением Хельсинкских соглашений Юрием Орловым. Арестованный в прошлом феврале, Орлов просидел более года в тюрьме КГБ в Лефортово. Вот как вспоминают об этом судебном процессе разные люди.

А. Сахаров: «На суд приехало очень много друзей обвиняемого, много иностранных корреспондентов и представители некоторых иностранных посольств. Но на этот раз нас не пустили даже к зданию суда — специальные ограждения и наряды милиции не подпускали ближе 15–20 метров. Во время процесса жену и сына Орлова дважды обыскивали с применением грубой физической силы, срывали одежду — искали магнитофон с записью этого формально открытого суда. Даже адвоката однажды разошедшиеся гебисты подвергли насилию — заперли во время процесса в комнате рядом с залом…»

М. Геллер: «Ирина Орлова, жена обвиняемого, и двое его сыновей были единственными зрителями в зале суда, не работающими в «органах». Зал был целиком занят сотрудниками КГБ, и никому из «посторонних» войти не разрешалось. Ирину Орлову и ее сыновей обыскивали перед входом в зал, раздевая догола, чтобы они не пронесли магнитофон или карандаш с бумагой. Выйдя после первого дня заседаний с суда, Ирина Орлова заявила, что суд — это цирк, правда, для обвиняемого не смешной. Председательница суда отказалась вызвать свидетелей, названных обвиняемым, отказалась удовлетворить все его просьбы. Зато были вызваны все «свидетели» обвинения. Не считаясь с расходами, государство привезло из лагеря в Мордовии двух заключенных, которые заявили, что «условия жизни в лагере нормальные», спят зэки «в больших и чистых бараках», в лагере «есть магазин, в котором продаются разные продукты». Короче — все советские люди не прочь жить, как живут советские заключенные…»

А. Сахаров: «В последний день суда, 18 мая, перед вынесением приговора, когда я стал громко настаивать, чтобы присутствующих друзей подсудимого пустили на суд, и стал протискиваться сквозь толпу, возникла потасовка. Меня, а потом и других, поволокли в стоящие рядом милицейские машины; я ударил кого-то из гебистов, один из гебистов очень сильно и профессионально ударил Люсю по шее, она ему ответила. При заталкивании в машину Люся уже по инерции нечаянно ударила начальника местного отделения милиции. Нас с Люсей вскоре отпустили, а потом вызвали повесткой в суд. Обвинение — хулиганские выкрики во время суда; штрафы: мне — 50, Люсе — 40 рублей…»

Что касается Юрия Орлова, то суд приговорил его к высшему наказанию по статье 70 (антисоветская агитация и пропаганда) — к 7 годам лагеря строгого режима и 5 годам ссылки. Про этот суд советские СМИ практически ничего не писали, зато про другой процесс — тоже над диссидентами — писали обильно. Речь идет о суде над Звиадом Гамсахурдиа и Михаилом Коставой, состоявшемся в эти же дни в Тбилиси. Интерес советских СМИ к нему объяснялся просто: оба грузинских диссидента признали себя виновными и активно сотрудничали со следствием. За что и получили минимальные сроки: по 3 года лагерей и 2 года последующей ссылки.