Александр Широкорад - Русь и Польша. Тысячелетняя вендетта

Тут стоит заметить, что Болотников, как и Отрепьев, был «испечен» в Польше. Дворянин и боевой холоп князя Андрея Телятевского, Иван Болотников попал в плен к татарам, стал гребцом на турецкой галере. В Средиземном море турецкую галеру захватили австрийские корабли, и Болотников оказался в Венеции. Из Венеции Болотников перебрался в Польшу. В Самборе родственники Мнишка свели его с Михаилом Молчановым [59] Вяземский дворянин Молчанов был участником убийства жены и сына Бориса Годунова. , которого паны готовили на роль царевича Димитрия. Молчанов жил на содержании жены Юрия Мнишка. Именно Мнишки надоумили Болотникова стать «гетманом царя Димитрия».

Одним из воевод Болотникова был Иван Заруцкий — польский подданный родом из Тернополя (ныне на Западной Украине) [60] Существуют и иные, менее убедительные версии происхождения Ивана Заруцкого. .

Сам же царь Димитрий объявился в конце мая 1607 г. в городе Стародубе. Происхождение нового самозванца достоверно установить не удалось. Одни считают, что он был поповичем, другие — шкловским евреем. В пользу последнего свидетельствуют найденные в его документах еврейские письмена.

Болотников немедленно отправил к Лжедмитрию II своего воеводу Ивана Заруцкого. Вскоре к самозванцу поспешили тысячи польских панов, жаждавших наживы и приключений. Дабы избежать обвинений в необъективности, процитирую того же Валишевского: «В ту пору в Польше окончилась междоусобная война, и потому освободились целые запасы сил, оставшихся без употребления, обманутых честолюбий, неудовлетворенных вожделений, героических настроений, рвущихся к новым подвигам, — все это нетерпеливо и жадно стремилось искать счастья вне родины. Воздух мирной страны, возвращенной к состоянию относительного порядка с подобием дисциплины, был невыносимо тяжел для соратников Зебржидовского. Они нахлынули в Московию, и второму Димитрию стоило только показаться, чтобы увидеть вокруг себя цвет того странствующего рыцарства, из которого Баторий с трудом создал армию; оно казалось неспособным бороться с регулярной армией Сигизмунда, но давало драгоценное подкрепление и блестящую рамку мятежной милиции. Скоро у бывшего каторжника оказались армия и главнокомандующий — не кто иной, как пан Меховецкий, ветеран польских конфедераций; в его стане появились и более знаменитые новобранцы» [61] Валишевский К. Смутное время. С. 185. .

Замечу, что «междоусобной войной» Валишевский именует рокош Николая Зебржидовского. Действительно, 6 июля 1607 г. гетманы Ян Ходкевич и Станислав Жолкевский разбили панов-рокошан под Гузовым.

Цитирую Валишевского дальше: «Первого Димитрия в его походе на Москву тоже охраняли поляки; но он держал в известных границах своих непокорных защитников, противопоставляя им в десять раз более многочисленную массу туземных воинов, казаков и москвитян. Второй Димитрий не имел таких средств. Северщина и московская украйна при его появлении сами лишились людей, способных носить оружие; Болотников все уже забрал, а разгром „большого воеводы“ оставил его господину одни деморализованные и искалеченные обломки ополчения. Среди приближенных нового претендента поляки имели преимущество не только числом, как в первое время, но и по нраву, которое им все время обеспечивали их лучшее воинское воспитание и доблесть их вождей. Когда в Путивле к претенденту присоединились паны — Будзило, автор любопытных записок об этом походе; Валевский, Тышкевич, приведшие каждый по отряду конницы в тысячу лошадей; за ними Александр Лисовский, уже знаменитый партизан и герой предстоявшей Тридцатилетней войны; князь Адам Вилневецкий; наконец и другие именитые вельможи, — он мог себя чувствовать скорее на пути к Кракову, нежели в Москву.

Вновь прибывшие прекрасно знали, что имеют дело с самозванцем. Весело принимая участие в комедии, они от самого царя не скрывали, что вовсе не обманываются на его счет; однако они вели за собой в его стан всю боевую, доблестную, но неисправимо неспособную к дисциплине Польшу. Сразу отменено было всякое командование. Непрерывные раздоры, неизбежные между товарищами по оружию с приблизительно одинаковыми званиями и притязаниями, мешали успехам наилучшим образом задуманных военных операций» [62] Валишевский К. Смутное время. С. 187. .

Но тут Валишевский допустил два серьезных «ляпа». Во-первых, соотношение польских подданных к русским было не 1 к 10, а с учетом малороссийских казаков [63] Все малороссийские и запорожские казаки были подданными Речи Посполитой. Причем большинство из казаков, воевавших в России, были реестровыми, т. е. формально регулярным войском польского короля. было 1,5 к 1, в крайнем случае 1 к 1. Ну а во-вторых, пан Александр Лисовский умер в России, а в Тридцатилетней войне участвовали лишь остатки его отряда.