Матрена Распутина - Распутин; Почему

Фальшивая невинность

Ольга Владимировна бросилась к ногам Илиодора в поисках покровительства и защиты.

Вынуждена признать -- отец сам дал козыри в руки своему непримиримому врагу. Как же -- Распутин называл его, Илиодора, лицемером! Ну, и кто же теперь лицемер?

Илиодор не подумал о том, что не отец, а он сам желал Ольгу Владимировну. И что свидание, ставшее ловушкой для отца, было хитро подстроено.

Распаленный страстью Илиодор накинулся на Ольгу Владимировну и попытался силой овладеть ею. Защищаясь, она закричала. В келью постучали. Медлить и не открывать дверь было невозможно. Илиодор оттолкнул Ольгу Владимировну, чье платье находилось в беспорядке. Она упала на руки вошедшим монахам.

Илиодор, весьма склонный к театральщине, правдоподобно разыграл оскорбленную невинность -- Ольга Владимировна де пыталась его соблазнить.

Монахи выволокли испуганную, кричащую женщину во двор, сорвали с нее одежду и избили кнутом.

После этого Ольга Владимировна попала в лечебницу для душевнобольных и оправиться от происшедшего уже не смогла.

Когда отец узнал обо всем происшедшем между Ольгой Владимировной и Илиодором, он притмел в ярость и поклялся восстановить справедливость. Отец подал жалобу в Святейший Синод. Но, к сожалению, время было упущено. Илиодор, понимая уязвимость собственного положения, опередил отца и первым попал на аудиенцию к епископу Гермогену.

О Гермогене я уже говорила вскользь, когда описывала приход отца в Петербург. Тогда он был в числе самых горячих почитателей отца, называл "Божьим человеком", умилялся со всеми его "разумностью". Именно Гермоген Саратовский был позже одним из тех, кто привлек отца к "Союзу истинно русских людей". Там, в этом поначалу благородном собрании, разыгрались нечистые в финансовом отношении дела. Об этом стало известно отцу, он вмешался. И, разумеется, без всякой дипломатии. Гермоген же оказался впутанным в аферы по самую макушку. Следствие все же провели, как ни старался Гермоген замять скандал. Сам он из-под подозрения вывернулся, а двух его приятелей признали-таки виновными в растрате.

Понятно, что Гермоген сразу же оценил представившуюся возможность отомстить отцу и приход Илиодора счел подарком. Проверять наветы Илиодора он и не собирался, хотя в подобных случаях это делается неукоснительно.

Церковный суд

Таким образом началось слушание дела отца. Разбирательство проводилось в вотчине епископа Гермогена -- Саратове. Состав суда был подобран соответственно.

Как все происходило, рассказывала мне со слов отца Анна Александровна.

Отца обвиняли в прелюбодеянии, а это в глазах церковного суда прегрешение очень тяжелое.

Гермоген занял место во главе стола.

Отец хотел было предварить слушание, как-то объясниться, но ему не дали даже рта раскрыть. Гермоген тут же вспомнил о том, что отец -- простой мужик.

-- Молчать! Я тебе слова не давал.

Илиодор же нетерпеливо ждал сигнала к атаке. А получив его, с наслаждением набросился на отца, используя свой действительный дар проповедника.

Он сказал примерно следующее: "Распутин -- самозванец и известный развратник. Используя свою власть над женщинами, он соблазнил несчетное их количество. Одна из его несчастных жертв пришла ко мне за помощью и рассказала, что обвиняемый ее загипнотизировал и что она не в силах была ему сопротивляться.

А потом это бедное обезумевшее создание попыталось соблазнить меня. Конечно, я отправил ее в лечебницу для душевнобольных, но боюсь, что разум покинул ее навсегда".

Анна Александровна, послушная своей всегдашней скромности, разумеется, не передала и сотой доли тех красок, к которым прибег Илиодор для живописания "грехов" отца. Речь Илиодора была длинной и изобиловала подробностями, которые могут родиться только в голове монаха, изъеденной желанием.

За спиной отца все это время стояли два дюжих молодца, готовые в случае надобности удержать подсудимого на месте. Но отец прекрасно понимал, что вмешиваться в ход дела бесполезно, поэтому и не пытался перебивать Илиодора, требовавшего сурового наказания.

Гермоген с удовольствием внимал Илиодору, а присутствовавший здесь же Митя Халява, известный протеже Илиодора, даже взвизгивал время от времени, словно повинуясь знакам своего хозяина.

Выдержав паузу, Гермоген обратился к отцу, спросив, что тот может ответить.

Замечу еще раз, что слова Илиодора под сомнение не ставились, а обвинения заранее объявлялись справедливыми.