Матрена Распутина - Распутин; Почему

Интересно, что, узнав о случившемся, Родзянко сказал: "Достойная поминальная служба для злодея". Даже наблюдая то, что происходило со всем государством в те дни, Родзянко не нашел в себе силы раскаяться в содеянном. Он так и не понял, что настоящих злодеев выпустил на волю он сам.

Арест

Когда слухи об этом ужасном происшествии разнеслись по городу и, в конце концов, достигли моих ушей, я позвонила Марусе Сазоновой, чтобы узнать, что ей об этом известно. Человек, взявший трубку, сказал, что

Маруся дома и хочет немедленно видеть нас с Варей, и прибавил, чтобы мы ехали немедленно. Мы поспешили к Сазоновым и обнаружили там всю их семью и еще человек двадцать друзей нашего отца, сидящих под охраной вооруженных солдат в гостиной. Нам сказали, что мы, как и все эти люди, арестованы.

Решив, что уже вся рыба попалась в сети, солдаты привезли всех нас в какое-то здание. Там находилось множество арестованных. Многих я узнала. Дальнейшее ожидание показалось бесконечным, хотя длилось оно около двух часов. Все это время мы были окружены пьяными солдатами, не оставлявшими нас в одиночестве даже в уборной.

Наконец меня вызвали на допрос. Я в ужасе обняла Варю, думая, что меня сейчас разлучат с единственным близким человеком.

Небритый солдат кричал на меня и толкал вперед по коридору, пока не привел в маленькую голую комнатушку. Там за простым деревянным столом расположились двое мужчин, и один из них грубо велел мне сесть. Потом, ни разу не взглянув на меня, он погрузился в изучение лежащей перед ним толстой папки. Несколько минут слышался лишь шелест переворачиваемых страниц.

Он поднял взгляд:

-- Ваше имя?

-- Мария Григорьевна Распутина.

-- Дочь Григория Ефимовича Распутина?

- Да

Их вопросы сосредоточились вокруг отношений отца и Александры Федоровны, которую они называли бывшей царицей. Это разрывало мне сердце.

Следователи твердили, что я должна подтвердить сведения о предосудительной связи бывшей царицы и Распутина.

Это было слишком. Мои нервы были натянуты, как струны. Я истерически захохотала.

Поняв, что от меня им ничего не добиться, следователи послали за Варей.

Столкнувшись с сестрой в коридоре, я смогла только ободряюще улыбнуться.

Ясно, что от Вари они добились так же мало, как и от меня.

Вскоре нас обеих освободили. Удивительно, но нас даже довезли на автомобиле до самого дома.

На следующее утро Варю вызвала начальница ее гимназии. Варя была первой ученицей в классе, но ей было объявлено о немедленном исключении. Дальнейших объяснений не последовало.

Прочь отсюда

Ничто не удерживало нас в Петрограде. Я решила, что мы должны вернуться в Покровское. Варя согласилась со мной и даже повеселела.

Мы уложили только то, что смогли унести сами, поручив остальное имущество заботам привратника.

Главное, я взяла с собой тетрадку, в которую записывала рассказы Дуни о жизни отца.

Я радовалась, что уезжаю. Петроград уже не был тем городом, куда меня привез когда-то отец.

ЗАПИСИ

МАТРЕНЫ РАСПУТИНОЙ НА ОТДЕЛЬНЫХ ЛИСТАХ

Гвоздики золотенькие -- Дайте вздохнуть -

-- К лишнему зачем привыкать -- Щелочка

для Бога -- Какая бывает тоска -- Знай меру -

-- Жизнь без смерти -- Пристрастное отношение -

-- За всех молиться -- Почему Николай II

прикрывал рот рукой -- Ванна и аэроплан -

-- Зеркала -- Крестное знамение -- Победа над телефоном -- Любовь или страсть -

-- Зачем еду тыкать? -- Омывание ног -

-- Жизнь жалости не знает -- Лимон и фиалка

Гвоздики золотенькие

Расскажу еще один случай. О влиянии отца на людей говорено много. Но вот случай по-своему уникальный: переплетенье судеб здесь показано со всей невероятной неизбежностью. То переплетенье, которое так понимал и, скажу даже, любил отец, уверенный, что "никакой напрасности" на свете не бывает!

Однажды пришел странный человек. Гостя не хотели пускать (было уже за полночь, а принимал просителей отец обычно с утра и до обеда), однако настырный пришелец не уходил. Сказал, что будет сидеть на улице хоть до самого рассвета, а все же дождется. Поднялся крик, отец вышел на голоса, и через некоторое время гость вместе с отцом вошли в гостиную. Я быстро оделась и тоже вышла.

Не удивительно, что пришельца не пускали! Всклокоченный, с большим мешком (он держал его в охапке, запихивая вылезающие оттуда бумаги, железки и Бог знает, что еще). На шее болтался на толстом шнурке стакан из желтого тусклого металла.

Увидев такого, я, признаться, хотела тотчас позвонить кому-нибудь из знакомых и попросить придти -- на всякий случай. Но увидела, что отец улыбается, что он даже приобнял подозрительного типа, -- успокоилась и наблюдала из дальнего угла комнаты. (Отец не слишком любил, когда мы с сестрой бывали свидетелями его бесед с просителями, но тут он был слишком увлечен неожиданной встречей и, кажется, не заметил меня.)