Гельмут Улиг - Будда

Освобождением от иллюзий немецкий монах Ньянатилока называет нирвану. Об этом он говорит в сокращенных, переведенных им текстах Будды, которые он опубликовал в 1906 году, и в расширенном виде в 1953 году в небольшом справочнике «Слово Будды» как первое введение в основы учения Пробужденного.

Срединный Восьмеричный Путь, ведущий к прекращению страданий, мы хотели бы рассмотреть подробнее. Он делится на три части, которые соответствуют возрастающему пониманию и зрелости человека. Две первые ступени знакомят с правильным познанием как предпосылкой дальнейшего продвижения. Следующие три ступени описывают поведение человека в этом мире, дисциплину и добродетель. Три последние ступени, приблизиться к которым может только Очищенный, касаются правильного сосредоточения.

При этом речь идет об избежании зла в делах, словах и мыслях и о сохранении достигнутого блага. Седьмая ступень, которая неосуществима без медитации, требует правильного мышления, внимательности (сатипаттхана), о которой Будда говорил в одной из его знаменитых речей. Ее осуществление в повседневной жизненной практике является предпосылкой для достижения восьмой ступени: самадха, отказ о всего земного, вхождение в погружение. Оно ведет в нирвану.

Но это, что следует постоянно подчеркивать, долгий и чрезвычайно трудный путь.

В начале его стоит стремление к правильному мировоззрению, к проникновению в переплетения сансары. Оно ведет к познанию, пониманию взаимосвязей в жизни, которые и есть взаимосвязи страдания, как это установлено в первых трех Благородных Истинах. Следует осознать нашу связь с сансарой, наше вплетение в ее многообразные искушения.

Насколько это трудно, разъяснял постоянно сам Будда. Так, со своими монахами, которые полагали, что давно преодолели эту ступень, он вновь и вновь обсуждал вопросы лежащей на поверхности проблематики бытия, о которой в то время много дискутировали и разъяснений которой ожидали от него его ученики.

При этом он проводит четкую границу между общими теориями о мире и жизнью, говоря монахам:

«Тому, братья, кто говорит: «Я не стану учеником Возвышенного до тех пор, пока Возвышенный не сообщит мне, вечен ли мир или ограничен во времени, бесконечен ли мир или имеет границы, являются ли жизнь и тело одним и тем же пли жизнь и тело не являются одним и тем же, продолжает ли Совершенный существовать после смерти или нет», — Совершенный не может дать полного ответа, потому что он умирает раньше.

Это, братья, то же самое, как если бы мужчина, пронзенный отравленной стрелой, в то время когда все его друзья, соратники и родственники призывают врача, сказал бы: «Я не позволю вытащить эту стрелу до тех пор, пока я не узнаю, кто тот человек, который пустил в меня эту стрелу, князь или священник, горожанин или слуга», — или он сказал бы: «Я не позволю вытащить эту стрелу до тех пор, пока не узнаю, как его зовут, из какой он семьи». Этот мужчина никогда не получит ответы на все эти вопросы, потому что раньше умрет.

И пусть этот человек, который ищет свое благополучие, вырвет эту стрелу, стрелу несчастья, стрелу плача и забот, не зависимо от утверждений: «Мир вечен» или «Мир ограничен во времени», «Мир бесконечен» или «Мир имеет границы», потому что неопровержимо существует рождение, существует старость, существует смерть, существует печаль, скорбь, страдание, горе и отчаяние, о возможности уничтожения которых еще при жизни я возвещаю».

Решительной критике он подвергает также таких одержимых иллюзией «Я», как приверженцы широко распространенного среди брахманов религиозного ритуализма, и подверженных мании сомнения, видит сковывающие их цени, из которых очень трудно освободиться.

Об одержимых собственным «Я» и о сомневающихся в своем «Я» он говорит:

«Рассуждая столь немудро, кто-то может прийти к следующему мнению, и оно станет его убеждением и твердым воззрением: «У меня есть «Я» или «У меня нет «Я », или «С помощью моего «Я» я познаю абсолютное «Я», или «С помощью «Я» я познаю, что такое «Не-Я», или «С помощью «Не-Я» я познаю «Я». Или у него зарождается воззрение: «Это мое « Я»», действующее и страдающее, которое там и здесь познает результат добрых и злых дел, это мое «Я» постоянно, вечно, не подлежит изменениям, и останется вечно неизменным».

Если бы «Я» действительно существовало, то было бы что-то еще, что бы этому « Я» принадлежало. Но так как на самом деле и в действительности нельзя найти ни «Я», ни того, что бы этому «Я» принадлежало, то не является ли полной глупостью учение, утверждающее: «Есть мир, есть я; после смерти я буду продолжать существовать, постоянно, вечно, не подверженный изменениям, я вечно останусь неизменным?»