Эдуард Перруа - Столетняя война

Несомненно, в 1340 г. этих событий никто бы не предвидел; однако дальновидный наблюдатель мог предсказать крах английских усилий во Фландрии, если присутствовал при отпадении Брабанта, Эно, видел бездействие Империи. Таким образом, Эплешенское перемирие не улучшило положения Плантагенетов в Нидерландах. Не в состоянии заплатить своим наемникам, доведенный до банкротства, осаждаемый бандой итальянских и нидерландских кредиторов, Эдуард III мог найти спасение лишь в бегстве. 27 ноября 1340 г. он тайно покинул Гент, в Зеландии сел на корабль и, предельно униженный, прибыл в свое королевство, обескровленное двумя масштабными и совершенно безрезультатными военными экспедициями. Его уязвленное тщеславие вылилось в гнев на собственных чиновников: они, мол, в его отсутствие правили по своему произволу, не выполняли приходящих из-за моря приказов и не присылали денег, предназначавшихся для продолжения войны. Главным виновным в его глазах стал Джон Стратфорд, архиепископ Кентерберийский: он, фактически выполняя с 1339 г. функции регента, не сумел принять административных мер, которых требовала ситуация. Архиепископ спасся, лишь укрывшись в монастыре Крайст-Черч; остальных чиновников, включая судей, король сместил и присудил к крупным штрафам. Сборщиков налогов и шерифов, на которых теперь возложена ответственность за плохой сбор податей, верховная власть карала, не разбирая правых и виноватых. Эта слепая месть вызвала негодование баронов и парламента, которые вынудили короля проявить больше милосердия. Долговое бремя от всего этого не ослабло. Эдуард брал деньги без отдачи; итальянские банки, прежде всего Барда и в меньшей степени Перуцци, предоставили ему огромные авансы в залог доходов от налогов на шерсть. Но этот налог покрывал лишь небольшую часть их издержек. В 1343 г. они обанкротились, и это сказалось на всех банковских городах Европы. Теперь занять их место вызвалась группа английских купцов, которые брали налог на откуп и давали крупные авансы — слишком большие для их возможностей, слишком маленькие для нужд короны. Банкротство настигнет и их в свою очередь — после чумы 1348 г. Пока что приходилось жить как и чем придется. Похоже, эпоха великих начинаний миновала.

Чтобы победить Валуа, само бездействие которых уже внушало надежду, надо было при минимальных издержках найти подходящий плацдарм. Случаю угодно, чтобы он представился почти сразу же: это Бретань.

Вмешаться в дела континента Плантагенетам снова позволила династическая распря. После того как 30 апреля 1341 г. умер герцог Бретонский Иоанн III, оспаривать бретонское наследство стали два кандидата: Жанна де Пантьевр, прозванная Хромоножкой, дочь младшего брата герцога — Ги, давно покойного, и его собственный младший сводный брат граф Жан де Монфор. Племянница вела род от старшего из братьев, но младший брат приходился усопшему более близким родственником. Позволял ли обычай Бретани право представительства, как уверяла Жанна, право, которое пытался внедрить Иоанн III? Или же, наоборот, герцогство-пэрство должно было подчиниться законам, установленным недавно для французской короны, на которые ссылался Монфор, и исключить женщин из наследования? Проблема деликатная, любопытная для юристов. Этот юридический вопрос следовало бы решить королю Франции как сюзерену герцогства. Но Жанна была замужем за племянником Филиппа — Карлом Блуаским, сыном его сестры Маргариты; Монфор, опасаясь пристрастности суда, решил, что самым ловким ходом будет поставить своих противников перед свершившимся фактом. Едва брат умер, он захватил Нант — столицу Бретани, хотел было смелым налетом завладеть герцогской казной, но она была спрятана в надежном месте в Лиможе, вызвал вассалов бретонского герцога и потребовал от них оммажа. Однако их реакция обескуражила его: все прелаты и почти вся знать отказались признать переворот. Тогда он начал войну и одну за другой взял такие крепости, как Кемпер и Брест на западе, Сен-Бриё и Динан на севере, Ренн, Ванн, Орей, Эннебон на востоке. Фактически Жан стал хозяином Бретани. Но более он не мог рассчитывать на благоприятный приговор французского короля, права которого попрал, завладев своим фьефом до получения инвеституры. Поэтому он обратился к Эдуарду III. В результате этого рокового шага Бретань двадцать три года будет истекать кровью, королевство Валуа ослабнет, а Плантагенеты приобретут необходимый им именно сейчас престиж.