Эдуард Перруа - Столетняя война

Если бы представилась возможность, очень похоже, что все бы боролись как раз за право наследования по женской линии — за неимением наследника мужского пола. Знаменитый салический закон [36] Салический закон — закон, отрицавший право женщин наследовать фьеф. Был создан юристами XIV в. на основе главы № 62 («Об аллодах») Салической правды — свода франкских законов, записанных в конце V — начале VI вв. (прим. ред.). , в котором легисты Валуа, и то очень поздно — только при Карле V, откопают давно забытые статьи для подкрепления юридических позиций своих хозяев, был не более чем музейным экспонатом, давно утратившим силу, и насчет этого никто не заблуждался. Зато в обычаях всех провинций Французского королевства закон о женском наследовании в отсутствие прямого наследника мужского пола утвердился настолько, что пришлось измыслить множество изощренных приемов, чтобы владелицы фьефов, попавших в женские руки, предоставляли сеньору воинов для несения службы, которой требовало феодальное право. А юридическая мысль времен феодализма не делала различий между законами частного и государственного права. Для большинства подданных и для самих суверенов государство было таким же наследием, как всякое другое, к которому относились те же законы и те же обычаи. Настояв на обратном, юристы короны, глубоко усвоившие римское право, введут в обычай новшество, к великому возмущению современников. С другой стороны, делая это, они поставят авторитетную французскую монархию выше всех прочих королевств, вознесут ее над коронами своего времени. Поскольку французская корона, по их мнению, — слишком выдающееся достояние и дает слишком значительную власть, чтобы принадлежать обычной женщине, эта корона ставится на один уровень с короной императора и папской тиарой, которые также могли доставаться лишь мужчинам, хотя императора и папу избирали. Во всех остальных местах короны, став наследственными, подчинялись тем же законам наследования, что и частные владения, то есть могли передаваться женщинам, — как в Англии и в Шотландии, так и в Португалии, в Наварре, в Кастилии или в Арагоне, на Сицилии, равно как в Польше и Венгрии. Чтобы во Франции приняли иной закон, мало было заявить о таком превосходстве этого королевства над всеми остальными, пока его признавал лишь узкий круг оплачиваемых легистов; нужно было и особое стечение обстоятельств, которое нам предстоит рассмотреть.

Из долгого ряда капетингских королей Людовик X первым не оставил сыновей. От первой жены, Маргариты Бургундской, трагически исчезнувшей из мира после безобразного скандала в 1314 г. [37] Маргарита Бургундская и Бланка, супруга младшего сына Филиппа IV, тайно изменяли своим мужьям с придворными. В 1314 г. об их связи стало известно и принцессы были осуждены на пожизненное тюремное заключение (прим. ред.). , который затронул всех трех невесток Филиппа Красивого, у него была дочь Жанна, в 1316 г. еще несовершеннолетняя; однако коль скоро мать ее обвинили в беспутстве, ее легитимность могла быть оспорена. Вторая его жена, Клеменция Венгерская, была беременной, когда овдовела раньше времени. Если она родит сына, младенец станет королем — в этом никто не сомневался. Если это будет дочь, невозможно предвидеть, какое мнение в конечном счете одержит верх. В ожидании родов было решено установить регентство, на которое могли претендовать либо Карл Валуа, дядя последнего короля по отцу и старший из принцев крови, либо герцог Эд IV Бургундский, дядя Людовика по матери и официальный опекун юной Жанны Французской. Но оба этих кандидата пропустили вперед второго сына Филиппа Красивого, брата покойного короля — Филиппа, графа Пуатевинского, единственного из последних Капетингов, кто как будто обладал энергичным характером и чертами выдающейся личности; он захватил пост регента обоих королевств, Франции и Наварры, наследие его покойного брата от отца и матери, купил у нуждающегося Карла Валуа согласие снять кандидатуру за обещание денежной компенсации и, наконец, успокоил тревоги Эда Бургундского, подписав с ним соглашение, гарантировавшее до еще далекого совершеннолетия права его подопечной на то и другое наследство. Став фактически полновластным правителем, граф Пуатевинский уже более чем наполовину выиграл партию. Пять месяцев регентства, которого никто не оспаривал, закончились 13 ноября 1316 г. родами королевы, которая произвела на свет сына. Ребенок стал бы королем — и действительно многие генеалогии внесли его для порядка в список суверенов Франции под именем Иоанна I Посмертного — если бы не умер пяти дней от роду. Это неожиданное событие привело сторонников Жанны в замешательство. Тем не менее многие считали, что девочка в конечном счете должна наследовать отцу. Но они не были готовы с оружием в руках преградить дорогу властолюбивому регенту. Так, когда Филипп потребовал корону, в рядах баронов обнаружились несогласные — крупнейшие из феодалов выражали возмущение, что с королевством собираются поступить наперекор обычаям, которые были законами для их фьефов. С помощью темных сделок, подробности которых нам неизвестны, регенту удалось поочередно преодолеть все препятствия; он заставил замолчать сначала Карла Валуа, а главное — своего младшего брата Карла, графа Маршского, выказавшего себя сколь рьяным, столь и шумным защитником прав племянницы. Наконец, 9 января 1317 г. Филипп V организовал свою коронацию в Реймсе. Но большинство из светских пэров — герцоги Бретонский, Гиенский, Бургундский и граф Фландрский — воздержались от появления на традиционной церемонии, словно лишь скрепя сердце приняли свершившийся факт. Рядом с новым королем увидели лишь двух пэров Франции, позже всех ставших таковыми: его дядю Карла Валуа и его тещу Маго д'Артуа.