Андрей Жуков - Запрещённая история

Конечно, для констатации именно минойского присутствия в Америке требуется более обширный массив данных. Однако, учитывая то, что древние минойцы были прекрасными мореходами, а также факт находок именно минойских надписей в Северной и Южной Америке, гипотеза о посещениях Нового Света выходцами с Крита выглядит достаточно оправданной.

В разные годы ученые все чаще использовали интересный прием, чтобы доказать осуществимость того или иного предприятия древних: они моделировали это предприятие — воспроизводили его, опираясь на имеющиеся у них данные. Это не однажды делали Тур Хейердал и Тим Северин. Вторую жизнь плаванию финикийцев вокруг Африки в свое время дали двое французов — подводник Анри Жиль-Артаньян и инженер-кораблестроитель Рене де Торлак. Они построили 24-метровое судно — точную копию финикийского. В путешествие они отправились летом 1977 года. Корабль их назывался «Пунт». Отважным исследователям помогли французская Морская академия, Международная комиссия по морской истории, два египтолога, морской инженер, группа преподавателей Сорбонны. «Корабли той эпохи, — писал Жиль-Артаньян, — обладали всеми необходимыми качествами для плавания в открытом море — формой корпуса, парусами, маневренностью».

Энтузиазм, без которого подобные предприятия немыслимы, не перекрыл у Жиль-Артаньяна разумного подхода к делу. Плавание это удалось! Правда, поскольку молодые исследователи не были так «раскручены», как упомянутые маститые историки, об этом предприятии никто почти ничего не узнал… и еще жаль, что до сих пор никто не попытался повторить многочисленные вояжи выходцев из Средиземноморья в Новый Свет. Несомненно такое предприятие прошло бы с блеском и доказало бы скептикам, что доколумбово открытие Америки не миф, а реальность.

В 4-м тыс. до н. э. на восточных берегах Средиземного моря возникли поселения земледельцев и рыболовов. Жизнь прибрежных деревень была неотделима от моря. Оно давало им пищу и даже краску— улиток-багрянок. С древних времен финикийцы зарекомендовали себя прекрасными мореходами. Они многое переняли у вавилонян и ассирийцев, например формы некоторых судов и далеко выступающий вперед штевень.

За несколько веков до нашей эры наладились тесные связи между карфагенянами и тартессцами, то есть жителями загадочной области или города в нижнем течении Гвадалквивира на Иберийском полуострове. Представление о богатстве Тартесса было связано прежде всего с его серебряными рудниками и месторождениями золота. До открытия Тартесса финикийцами и греками местные иберы торговали с Северо-Западной Европой, Северной Африкой, Британией и даже Скандинавией. В поисках Тартесса археологам пришлось отталкиваться от древнегреческих источников, многие из которых указывали, что Тартесс находится в устье Гвадалквивира.

В начале XX в. правоту древних греков взялся проверить немецкий археолог Адольф Шультен, и для этого ему понадобилась вся его долгая жизнь. Шультен установил, что Тартесс был главным городом довольно крупного государства, в состав которого входили земли как к востоку от Гвадалквивира, так и к западу вплоть до пределов современной Португалии. На территории бывшей державы тартессцев А. Шультен и его помощники открыли следы великолепной цивилизации: остатки искусных гидротехнических сооружений, руины монументальной архитектуры, медные, свинцовые рудники и мастерские, где обрабатывали руды для получения драгоценных металлов.

В 1958 году в местечке Эль-Карамболо около Севильи были обнаружены богатейшие захоронения, полные золотых и серебряных изделий редкой красоты, бесспорно принадлежавших тартессцам.

Искусство тартессийских металлургов притягивало внимание торговцев всего Средиземноморья. Богатство страны влияло и на уровень жизни и культуры ее граждан. Тартесс, согласно греческим свидетельствам, был настолько утонченным городом, что его законы были написаны в стихах. Шультену удалось найти несколько надписей тартессцев, выгравированных на камне и металле, но прочитать их до сих пор никому не удалось. Однако сам легендарный Тартесс Шультен так и не нашел.

Карфагеняне получали от тартессцев необходимые им металлы, которые затем экспортировали на Восток. Тартесс же с помощью Карфагена открывал для себя неисчерпаемый рынок Восточного Средиземноморья, а возможно, и более отдаленных районов вплоть до Индии, приносивший высшим слоям его общества сверхдоходы, что видно из богатейших тартессийских кладов. Взаимная финансовая и торговая заинтересованность привела к длительному обоюдовыгодному сосуществованию Тартесской и Карфагенской держав.