Джон Багнелл Бьюри - Варвары и Рим. Крушение империи

Прежде всего, Альбоин не принимал широких мер касательно обращения с покоренным населением: он умер раньше, чем завершил покорение. Его преемник Клеф, очевидно, удовлетворился решительной мерой — убийством или вытеснением из Италии многих влиятельных римлян. После его смерти наступил перерыв в десять лет, во время которого власть находилась у герцогов, и они считали необходимым организовать завоевание. То, что они делали, описано Павлом Диаконом: «Reliqui vero per hospites divisi ut tertiam partem suarum frugum Langobardis persolverent, tribu-tarii efficiuntur» — «Оставшееся римское население распределено между ломбардскими hospites и должно платить им дань — одну треть урожая с их земель». Иными словами, институт hospitalitas был возрожден в его старой форме; собственники отдают треть своей продукции — они не должны отдавать треть своей земли. Дойдя до конца перерыва, Павел снова пишет об условиях, в которых жило население. Он приводит лишь одно предложение, которое широко обсуждалось и по-разному объяснялось. «Populi tarnen adgravati per Langobardos hospites partiuntur». На мой взгляд, не может быть сомнений в том, что оно выражает в краткой форме тот же факт, что указан выше. «Зависимые народы распределены между лангобардскими hospites », то есть между лангобардами, которых они должны обслуживать, как гостей. Простой смысл заключается в следующем: когда королевская власть в конце перерыва была возрождена, было сделано то же самое, что раньше устраивали герцоги в отдельных герцогствах. То есть план обращения с римскими собственниками, принятый герцогами, был организован заново, систематически, по всему королевству.

Эти общие меры непосредственно повлияли на римских землевладельцев. Они сами, а вовсе не их земли были поделены между лангобардами, которым они были вынуждены отдавать определенную часть продукции, которая считалась tributum. Таким образом, они оставались собственниками, но также были tributarii. Они не были привязаны к земле: это доказывает положение tertiatores , потомков этих собственников в Терра-ди-Лаворо в VII веке. Поэтому утверждение, что римские собственники перешли в класс лангобардских aldii , или серфов, не может быть правильным. Они определенно принадлежали к свободным людям. Возможно, как предполагает Виноградов, они образовывали класс свободных людей, известный как homines pertinentes , упомянутый в некоторых лангобардских законах и отличавшийся от aldii. И если римские собственники включались в класс свободных людей, их coloni или серфы, естественно, включались в лангобардский класс серфов — aldii , а римские рабы, соответственно, входили в тот же класс, что и рабы лангобардов.

Подведем итог: главный принцип лангобардской системы — единообразие управления; одни и те же территориальные законы и административные принципы применялись и к завоевателям, и к завоеванным, и эти территориальные законы и административные принципы были лангобардскими, а не римскими. Римское население (их личные отношения регулировались римским правом), поделенное на социальные классы, распределялось по соответствующим классам лангобардского общества. Существовало, однако, важное отличие. Свободные римские собственники должны были платить дань в размере одной третьей части своей продукции тем лангобардам, к которым они были приписаны, и как tributarii : они были зависимыми. Можно видеть, что условия, в которых жили римляне при лангобардском правлении, хотя и не были такими плохими, как утверждают некоторые исследователи, все же были значительно тяжелее, чем в тех германских королевствах, которые были членами федерации, — остготском, вестготском и бургундском.

Но разве не было лангобардских землевладельцев в лангобардском королевстве? Неужели вся земля находилась в собственности итальянских местных жителей? Нет. В случаях, когда собственники были убиты или изгнаны — а таких было много, — их поместья переходили в руки герцогов или короля. Эти правители вознаграждали ими своих сторонников за верную службу, обеспечивая таким образом их преданность. Принцип, согласно которому делались такие дары, заключался в соблюдении интересов получателя дара, а не дарителя. Дары были бессрочными, никаких временных пределов не устанавливалось. Поэтому каждое поместье, дарованное герцогом, истощало его капитал. С течением времени лангобардские правители признали неразумность такой системы. Соответственно, мы видим, что в VIII веке король Лиутпранд уже сдает землю в долгосрочную аренду. Он также соглашается на практическое использование поместья, без каких-либо официальных соглашений или предписаний. Такое поместье можно обрести вновь в любой момент, если только лицо, его занимающее, не сможет доказать, что фактически владеет им больше шестидесяти лет. Исходя из самой своей природы такой способ владения не оставил практически никаких следов своего существования, поскольку его основой и сутью являлось отсутствие официальных документов.