Анна Федорец - Савва Морозов

В. И. Немирович-Данченко, говоря о Морозове, отмечал: «Он с увлечением отдавался роли представителя московского купечества, придавая этой роли широкое общественное значение». [247] Немирович-Данченко Вл. И. Рождение театра… С. 125. А публицист А. В. Амфитеатров, в 1890-х годах находившийся с Морозовым в приятельских отношениях, писал о нем следующее: «Морозов в то время был не только представителем, но, в буквальном смысле слова, главою всероссийского купечества, и в умной, честолюбивой, молодой голове его бродили мысли и планы замечательные. Ему откровенно мечталась политическая роль, и он совершенно серьезно и с большою последовательностью принялся было выковывать из именитого русского купечества «третье сословие». Купеческую рознь он железною рукою подбирал, человека по человеку, сплачивая в дружное единство, и успел уже показать петербургской бюрократии зубы и когти сплоченной купеческой силы — далеко не шуточные». [248] Амфитеатров А. В. Дрогнувшая ночь… С. 53–54. Амфитеатров писал это применительно к 1896 году, когда Морозову уже удалось добиться серьезных результатов. Но, думается, эти слова можно отнести и к более раннему времени.

В конце XIX века ярмарочное купечество явственно ощутило, что назойливая административная опека в лице нижегородского генерал-губернатора сильно сковывает его в действиях. И на рубеже 1880–1890-х годов предприняло первые попытки выйти из-под этой опеки. Савва Тимофеевич Морозов стал первым, кто вошел в серьезный конфликт с чиновничеством в лице генерал-губернатора H. М. Баранова. «Нашла коса на камень, и этот камень, на который налетела барановская коса, до того косившая в чужом поле, как у себя дома, был не кто другой, как новый председатель Ярмарочного комитета, умный, довольно просвещенный… принадлежащий к семье несметных богачей Савва Тимофеевич Морозов». Оценивая роль Морозова в торговой жизни 1890-х годов, современники отмечали: «Он был первым из тех, кому удалось поднять на должную высоту знамя ярмарочного общественного управления, что было резким поворотом для того времени. С. Т. Морозов, которому сам черт не брат, показал Баранову, что не он — Баранов, а он — Савва Морозов, хозяин на ярмарке, и сделал это без лишнего задора, умело и корректно». [249] Цит. по: Русский торгово-промышленный мир… С. 324.

При этом личные отношения Морозова и Баранова остались вполне дружескими. Они встречались не только за многолюдными обедами, которые давало Баранову ярмарочное купечество, но и на неофициальных мероприятиях. Так, П. И. Щукин описывал «солдатский обед», на который его пригласил генерал-губернатор в августе 1895 года. «Солдатский обед оказался весьма порядочным. Только странно, что на пирожное подали поднос с мармеладом разных сортов. За обедом присутствовали: Д. В. Григорович, [250] Дмитрий Васильевич Григорович (1822–1900) — русский писатель, общественный деятель, друг H. М. Баранова. нижегородский вице-губернатор Фредерикс, нижегородский полицмейстер князь Михаил Викторович Волконский и председатель ярмарочного комитета С. Т. Морозов… Во время обеда Николай Михайлович много рассказывал и не давал другим говорить. Наконец говорливый Григорович не вытерпел и перебил Николая Михайловича, сказав: «Душенька, вы уже достаточно говорили, позвольте теперь и мне кое-что рассказать». [251] Щукин П. И. Указ. соч. С. 221.

Итак, в начале 1890-х годов на историческую арену вышел «бунтующий капитал под командою Саввы Морозова». Капитал этот, являя «некоторый элемент фронды», вошел в противостояние с чиновничеством. Что же представляло собой это противостояние?

Ответ на этот вопрос можно найти в воспоминаниях П. А. Бурышкина. Говоря о деятельности московских биржевых организаций, купец отмечает: «До начала японской войны никто и не помышлял об обсуждении вопросов, так или иначе связанных с политикой… И не потому, что все были так уж законопослушны… По правде говоря, мало кто был готов к разработке вопросов самого общего порядка. Поэтому говорили о торговых палатах, о тарифной политике, о регулировании сахарной промышленности, о пересмотре положения о промысловом налоге, но не ставили вопросов о том, что нужно для развития производительных сил страны и роста русского народного хозяйства. Не ставили отчасти и потому, что ответ знали заранее: нужно изменить общие условия русской жизни — и политической, и социальной». [252] Бурышкин П. Л. Указ. соч. С. 211.