Анна Федорец - Савва Морозов

Столь яркая характеристика нуждается в уточнении. Морозов был не столько упрям, сколько независим. В. И. Немирович-Данченко отмечал: «Держал себя Морозов чрезвычайно независимо». Одна из сторон «упрямства» Саввы Тимофеевича — в том, что он страсть как не любил, когда на него «давили», когда ему навязывали чужое мнение — пусть даже правильное с формальной точки зрения. Самой большой ошибкой в общении с ним было лишний раз указать: «Вы, Савва Тимофеевич, должны сделать то-то и то-то». Настойчивые попытки навязать Морозову свою волю, принудить его к чему-то вопреки его собственному желанию в большинстве случаев приводили к скандалу. По свидетельству Сереброва, Савва Тимофеевич, вспоминая об отце, говорил: «Ссорились мы с ним до седьмого пота».

Зато те, кто не пытался докучать С. Т. Морозову своей системой взглядов, кто был в обращении с ним деликатен, могли вить из него веревки. Савва Тимофеевич легко вовлекался в чужие предприятия. Он увлекался, отдавал время и силы — иногда в ущерб собственным делам. Порой это давало окружающим повод упрекать Морозова в отсутствии сильной воли и приверженности чужим влияниям. М. Ф. Андреева, хотя и признавала Морозова «крепким человеком», писала о нем в середине 1910-х: «Как во всех людях, в нем были, конечно, свои недостатки: при большом напоре, энергии, находчивости, недюжинном уме, редкой образованности Савва Тимофеевич был слабохарактерным человеком и легко поддавался влиянию людей, награжденных большой волей. Это его свойство было наиболее пагубно как для него самого, так и для дел, которыми он заинтересовался». [103] Андреева М. Ф. Переписка. Воспоминания. Статьи. Документы. М., 1968. С. 676.

Савва Тимофеевич в самом деле поддавался влиянию людей, которыми увлекался. Иной раз у близких возникало впечатление, что Морозов постоянно находится во власти других людей и обстоятельств. Впечатление это — в чем-то правильное, а в чем-то — обманчивое.

Во всем, что касалось принятия решений, следования к намеченной цели, Савва Тимофеевич проявлял твердость и целеустремленность. Если Морозов вознамеривался что-то сделать, его практически невозможно было остановить или сбить с намеченной цели. Деловые качества купца, его напор и целеустремленность не вызывали сомнения у большинства современников. Так, уже упоминавшийся журналист Н. О. Рокшанин описывал Морозова следующим образом: «Образованный, энергичный, решительный, с большим запасом той чисто русской смекалки, которой щеголяют почти все даровитые русские дельцы». О сильном характере, как одной из основных характеристик С. Т. Морозова, писал А. В. Амфитеатров. А В. И. Немирович-Данченко отмечал: «Династия Морозовых была самая выдающаяся. Савва Тимофеевич был ее представителем. Большой энергии и большой воли». Волевое начало было сильно в Морозове. Особенно оно проявлялось в лучшие моменты его жизни, когда он был активен и готов к свершениям.

Другое дело, что не так уж трудно было заинтересовать его новыми идеями или предложить ему идти к цели в компании с интересным попутчиком — и Морозов нередко попадался на эту удочку. Конечно, он мог отказаться от лишних дел, «спрятаться» от тех, кто их предлагал; но часто соглашался просто потому, что это позволяло сэкономить силы и нервы. Иногда легче согласиться, нежели без конца урезонивать уговаривающего… В. И. Немирович-Данченко писал: «Он с увлечением отдавался роли представителя московского купечества, придавая этой роли широкое общественное значение. Года два увлекался мною, потом Станиславским». Возможно, этому увлечению и обязан своим существованием Московский Художественный театр. Далее Владимир Иванович признавался: «Савва Тимофеевич Морозов уже сильно увлекся театром. Не скрою, что я этим пользовался и старался направить его сильную волю (курсив мой. — А. Ф.) куда следует». Затем Савва Тимофеевич всерьез увлекся Андреевой, после нее — Горьким и во многом благодаря их влиянию проникся революционными идеями… Да, как уже говорилось, Морозов был «падок на славу», любил окружать себя известными людьми. Но этим нельзя объяснить глубину его увлечения тем или иным представителем мира художественной интеллигенции. Было в этих увлечениях Морозова, пожалуй, нечто иррациональное. Савве Тимофеевичу нравилось наблюдать за теми утонченными птицами с изящным оперением, которыми являлись в его глазах талантливые люди искусства. Следить за их повадками, наслаждаться зрелищем их полета — вот что доставляло Морозову ни с чем не сравнимое эстетическое наслаждение.