Анна Федорец - Савва Морозов

Во время первой деловой беседы Немирович-Данченко и Станиславский совместно выработали основные принципы строительства театра. Едва ли не главным из них являлась «общедоступность», [321] Принцип общедоступности являлся столь важным для создателей театра, что был отражен в его названии: вплоть до 1901 года он назывался Московским Художественным общедоступным театром (МХОТ). Этот принцип строго соблюдался администрацией театра. Так, в сезоне 1899/1900 года самые дорогие билеты стоили 25 рублей на вечерний сеанс и 15 — на утренний; самые дешевые — 2,5 рубля и 1,3 рубля соответственно. Учащейся молодежи предоставлялись льготные билеты. то есть установление таких цен, при которых театр могли бы посещать представители всех слоев общества, в том числе беднейших. «Мы хотели, чтобы наш театр был общедоступным, чтобы наша основная аудитория состояла из интеллигенции среднего достатка и студенчества. И не так, как это делается обыкновенно, т. е. дешево продаются плохие места, — нет: мы давали дешевые места рядом с самыми дорогими». [322] Немирович-Данченко Вл. И. Рождение театра… С. 113. И Станиславский, и Немирович-Данченко горели желанием реформировать театр, избавить его от шаблонных форм и подчинить чисто художественным задачам. Идея была хороша. Однако на ее осуществление отчаянно не хватало средств.

Константин Сергеевич Станиславский, один из директоров фабрики «Алексеевы и Кº», «был человек со средствами, но не богач. Его капитал был в «деле»… он получал дивиденд и директорское жалованье, что позволяло ему жить хорошо, но не давало права тратить много на «прихоти». Был у него и отдельный капитал, но отложенный для детей, он не смел его трогать… В наше теперешнее предприятие он собирался внести пай примерно в десять тысяч», — сообщал в воспоминаниях В. И. Немирович-Данченко. У самого Владимира Ивановича нужных средств не было. «Кардинальнейший вопрос нашего дела — денежный — висел в воздухе». [323] Там же. С. 115. Начался поиск меценатов. К. С. Станиславский, «отлично зная психологию московского купечества», [324] Орлов Ю. Московский Художественный театр: Легенды и факты (опыт хозяйствования). 1898–1917 гг. М., 1993. С. 49. решить создать Товарищество Художественного театра по образцу акционерного общества. То есть возможные убытки падали не на одно лицо, а распределялись между акционерами, будучи пропорциональны вложенному ими капиталу.

Однако даже несмотря на этот удачный ход, богатые люди не спешили давать деньги на сомнительное дело. «Пайщики набирались с большим трудом, так как новому делу не пророчили успеха». Это совсем не удивительно. С тех пор как в 1880-х годах император Александр III разрешил создание частных театров, они стали появляться как грибы после дождя. Многие из них «лопались как пузыри. И сложилось убеждение, что к редкому предприятию так подходит название «всепожирающий Молох», как к театральному. Богатые солидные люди это отлично знали и сторонились театральных фантазеров».

Отказалась финансировать создание театра крупная благотворительница и меценатка В. А. Морозова, урожденная Хлудова. Не дала субсидии Московская городская дума. Только попечители Филармонического общества выделили небольшие средства, общей суммой около восьми тысяч, — и то лишь после вмешательства великой княгини Елизаветы Федоровны. Полученных денег для нормальной работы театра было явно недостаточно, но всё же… это был определенный успех. Окрыленные им основатели МХТ предприняли следующий шаг: обратились за материальной поддержкой к Савве Тимофеевичу Морозову.

Обстоятельства обращения К. С. Станиславского и В. И. Немировича-Данченко к одному из виднейших московских фабрикантов изложены в их мемуарах. В. И. Немирович-Данченко вспоминал: «Мое знакомство с Саввой Тимофеевичем было сначала очень поверхностное. Встречались с ним где-нибудь на больших вечерах, или на выставках, или на премьерах, — где-то нас познакомили. Однажды был объявлен какой-то большой благотворительный спектакль, в котором я с моими учениками ставил «Три смерти» Мея. Встретившись где-то с Саввой Тимофеевичем, я предложил ему взять у меня два билета. Он очень охотно принял, но со смешком сказал, что у него нет с собой денег. Я ответил: «Пожалуйста, пусть десять рублей будут за вами; все-таки довольно любопытно, что мне, так сказать, интеллигентному пролетарию, миллионер Морозов состоит должником». Оба этой шуткой остались довольны. Прошло месяца два, мы где-то снова встретились, и он сразу: «Я вам должен десять рублей, а у меня снова денег нет». Я опять: «Пожалуйста, пожалуйста, не беспокойтесь. Дайте такому положению продлиться подольше». Так при встречах шутили мы года два. Однажды я ему даже сказал: «Ничего, ничего, я когда-нибудь за ними сам к вам приду». [325] Немирович-Данченко Вл. И. Рождение театра… С. 125–126.